Русская поэзия | Михаил Тарковский

Михаил Тарковский

 
 
ТАРКОВСКИЙ Михаил Александрович родился в 1958 году в Москве. Внук поэта Арсения Тарковского, племянник режиссёра Андрея Тарковского. Окончил МГПИ имени В.И. Ленина по специальности география и биология. Работал на Енисейской биостанции в Туруханском районе. С 1986 года охотник в том же районе. Автор поэтического сборника «Стихотворения» (1991) и многих книг прозы. Лауреат премии журнала «Наш современник» и сайта «Русский переплёт», за книгу «Замороженное время» получил премию имени Льва Толстого «Ясная Поляна». Живёт в селе Бахта Туруханского района Красноярского края.
 

  "Я с собой заберу в дорогу..."
"Я стою на краю Океана..."
"На светлом небе ни полоски..."
"Я пришёл успокоить взор..."
Перед охотой
"Я всё отдам за это вдовье..."
Стихи из романа «Тойота-Креста»
 

* * *

Я с собой заберу в дорогу

Половиц непослушный стык,

Петуха, поджавшего ногу,

И его предрассветный крик,

Снег, слетающий ниоткуда,

Два десятка чужих стихов

И слабеющий запах чуда

От пролитых тобой духов.





* * *

Я стою на краю Океана,
Ожиданья, надежды, земли,
Над Хоккайдо полоска тумана,
И в Корсаков ушли корабли.

Всё сбылось по пути, на дороге,
В набегающем косо снегу,
Потому так пронзительно строги
Эти горы на том берегу.

Так по чьей нестихающей воле
Я стою, как стоял на мосту,
Два крыла, две дороги, две боли
Распластав на огромном кресту?

Вот колышится, светится, дышит,
Подступает, гудит, говорит,
И имеющий уши да слышит,
И имеющий очи да зрит

Эту зыбь, не залёгшую к ночи,
Эти дали, дымы, облака...
Лишь бы были прозрачными очи,
И спокойна, как прежде, рука.

Спите, горы, дома и собаки,
Я к утру разгоню пелену,
Я подам предрассветные знаки,
Что приму, пронесу и верну,

Всё верну... и полоску тумана,
И двуглавую долю мою...
Понимает язык Океана
Только тот, кто стоит на краю.




 * * *

На светлом небе ни полоски,
В морозной дымке поворот.
Здесь новый день, и ложе «тозки»,
И скалы серые Ворот.
Бахта! Когда он станет давним
И этот снег, и этот кров,
Я буду бредить каждым камнем
Твоих далёких берегов.
Где, приглушённая снегами,
Велась война без баловства
С моими вечными врагами,
Где были в ярости добиты
Неотомщённые обиды
И плоти жалкие права.





       * * *

Я пришёл успокоить взор
На плече этих низких гор.
Я пришёл остудить мозги
Серебристым шуги.
Здесь, как вата, вбирает снег
Загустевшую кровь реки,
Здесь слова замедляют бег
И трещат в берегах строки.

Здесь и мысль, превращаясь в лёд,
Позволяет себя прочесть.

И в глазах у рассвета жесть,
Как у той, что меня не ждёт.




ПЕРЕД ОХОТОЙ

     1

Дай адрес. Уезжай... Мой Енисей
В огнях судов и неподвижных створах,
С утра туман, шаги по гальке, шорох
Заклёпок и пески в следах гусей.

Уже без шапки холодно, уже
На рыжий лес пикирует кедровка,
И бродит вдоль по острову верховка,
Как шкипер по оставленной барже.

Каюта. Блик воды на потолке.
Стук лодки под бортом у теплохода.
Рывок шнура и давняя свобода
До берега домчаться налегке.

    2

Седое утро. Груз на берегу.
Отставшая кричит в тумане ржанка,
И в красной куртке смотрит горожанка
С высокой палубы на серую тайгу.

На избы серые, на серый берег, где
Мотор в следах дождя и холод рукояти,
И лодка длинная, как «Песнь о Гайавате»,
Уже стоит, качаясь на воде.

Широкий плёс. Предчувствием шуги
Речную сводит кожу. Холодает.
И небо осторожно покидает
Косое облако с краями из фольги.

     3

Дрожат борта. Мотор гудит струной,
Настроенной на ровное движенье
Без спешки, и деревьев отраженье
Коверкается масляной волной.

Напарник, запакованный в сукно,
Сидит поверх мешков спиной по ходу,
Уставившись сквозь выпуклую воду
В узорчатое галечное дно.

И, отвалясь на рог бензопилы,
Болтает спирт в полупустой бутылке,
А ветер треплет пену на обмылке
Водой и временем изъеденной скалы.

За мысом снежный чудится заряд,
И с лиственниц дождём слетает хвоя,
И ощущенье воли и покоя
По телу растекается, как яд.




* * *

Я всё отдам за это вдовье
Лицо земли, где дождь как штрих,
Где жизнь – сплошное предисловье,
А смерть – загадка для живых.

Где всё, что есть, – и грех, и слава –
Лишь голос предков в нас самих,
Где мы не заслужили права
И в мыслях быть счастливей их.




СТИХИ ИЗ РОМАНА «ТОЙОТА-КРЕСТА»

   1

Там, где кедр с обломанной вершиной
Над седой стеной монастыря,
Где встаёт над мокрою машиной
Сизая осенняя заря.

Как в огромной выстывшей квартире,
Где по стенам солнечные швы,
Я живу в пустеющей Сибири
И люблю Марию из Москвы

В головах Саянские отроги,
Енисей вливается в висок,
Руки, как огромные дороги,
Пролегли на запад и восток.

В каждой я держу по океану,
Не испить, не слить, не уронить,
Как же мне, разъятому орлану,
Самого с собой соединить?

Снег идёт задумчиво и косо,
Головы застыли на весах,
И бессонно крутятся колёса
В головах, машинах и часах.

  2

Помнишь, Маша, снежные равнины,
Облаков тяжёлые гряды,
Лошадей заснеженные спины
И костры мятежной слободы?

Помнишь синеватые рассветы,
На окне морозные цветы,
Розвальни, телеги, лазареты,
Отпеванья, свечи и кресты?

Помнишь, как ты плакала с причала,
Как ждала, безногого, с войны,
Как меня с тобою разлучала
Полоса взбесившейся волны.

Как ждала годами из острога,
Как крестила с берега в Крыму,
Как меня последняя дорога
Забирала в ночь на Колыму.

Помнишь суету у вертолёта,
Как белели пятнами снега,
И сверкали зеркалом болота,
И дрожала синяя тайга.

Как возили письма на оленях,
Строили дороги и мосты,
Как над океаном на коленях,
Я стоял, слепой от красоты,

Мы прошли сквозь столькие разлуки…
Что же между нами пролегло?
То ли деньги высушили руки,
То ли небу выбили стекло,

То ли ничего не происходит,
То ли одинокий человек
В своём сердце больше не находит
Отраженья гор, морей и рек.

То ли что-то главное забыто,
То ли тебе, правда, всё равно,
То ли мира спятившая бита
Выбивает слабое звено.

  3

Снова выезжаю на дорогу,
Всё как прежде, дали и снега,
Снова ночь. И снова внемлют Богу
Океаны, горы и тайга.

Под капотом тихо и бесстрастно
Пьёт мотор ночную синеву,
Звёзды светят холодно и ясно
Над землёй, которой я живу.

На душе старинная тревога…
И опять заправка, переезд,
Дробь колёс и дальняя дорога,
Как «корона», «креста» или крест.

  4

На дороге сумрачно и сыро,
До Урала близко, и уже
Белый «марк» работы Кунихиро
Не прижмёт плавник на вираже.

Стрелки лобового циферблата
Расчищают память, не щадя,
И мешают зарево заката
С пеленой холодного дождя.

Снова ночь над лесом и степями,
И под синим маревом светил
Кажется ненужными словами
Всё, что я тебе наговорил.

Леденеет крестик на решётке,
Свет восхода льётся в зеркала,
И считают вытертые щётки
Километры мокрого стекла.

  5

Больше нет ни юга, ни востока,
Только ветры стылые сквозят.
Маша, ты всё так же одинока,
Как и триста лет тому назад.

Ну чуть-чуть… Ну еду… Ну немного...
И споют под утро тормоза.
Почему ж так пристально дорога
Смотрит в запотелые глаза,

Что за непосильная забота
Сводит переезды и мосты:
Впереди огромные ворота,
И открыть их можешь только ты.

Ты открой, и стихнут ураганы
Над моей двуглавой головой.
И тогда охотские туманы
Встретятся с балтийской синевой.

И над этой слившейся пучиной
Я замру, ни с кем не говоря,
Словно кедр со сломанной вершиной
Над седой стеной монастыря.