20.04.2024
Н. Климов
|
 |
| Русская поэзия начала - середины XX века | Леонид Мартынов | ||
Леонид Мартынов
1905-1980
Леонид Николаевич Мартынов родился 9 (22) мая 1905 года в Омске. Детство провёл в переездах в служебном вагоне отца – техника железнодорожных путей. «Поэзия для меня, ребёнка, сначала была некоей прекрасной отвлечённостью, сказкой, не имеющей почти ничего общего с действительностью. Суровые края, где я рос, не были воспеты теми поэтами, чьи произведения попадались мне на глаза. Из книг я знал о златоглавой Москве и величественном Петрополе, но вокруг себя видел неблагоустроенные человеческие поселения, тонущие то в снегах, то в грязи. Из книг я знал о том, «как хороши, как свежи были розы», но вокруг меня в полынной степи, примыкавшей к полосе отчуждения щетинились чертополохи, пропахшие паровозным дымом. «По небу полуночи ангел летел», – читал я у поэта, но воображение моё занимали не столько ангелы, сколько моноплан Блерио...» В гимназии Мартынову легко давались древние и новые языки, история, география. Впрочем, писал он позже «...годы революции не располагали к усидчивым школьным занятиям, и в 1921 году я, шестнадцатилетний подросток, вышел из пятого класса советской школы, решив жить литературным трудом. Дебютировал в печати стихами в журнале «Искусство», выпущенном Художественно-промышленным институтом имени Врубеля в Омске. Эти стихи, в которых говорилось о том, что «пахнут землёй и тулупами девушки наших дней», не прошли незамеченными почему-то в Польше, тогда панской, некий критик изругал меня за антипоэтичность, и за то, что я красный...» Став разъездным корреспондентом сразу двух журналов («Сибирские огни» и «Сибирь») и двух газет («Омский водник» и «Сибирский гудок»), Мартынов исколесил всю Сибирь, работал в Балхашской экспедиции Уводстроя, собирал лекарственные растения на Алтае, разносил книги по сёлам, летал над Барабинской степью на агитсамолёте, в той же степи искал бивни мамонтов, пешком исходил весь казахский участок трассы будущего Турксиба, выяснял, почему в Тарском урмане регулярно происходят лесные пожары... Многое из увиденного вошло в 1930 году в книгу очерков «Грубый корм».
Подробнее...
Фотоальбом
.jpg)
Леонид Мартынов. Вода
Стихотворение читает Юлия Рутберг
|
Сортировать:
|
|
по популярности
|
|
1.
Леонид Мартынов. Вода
Стихотворение читает Юлия Рутберг
СТИХИ
ИТОГИ ДНЯ
В час ночи
Все мы на день старше.
Мрак поглощает дым и чад.
С небес не вальсы и не марши,
А лишь рапсодии звучат.
И вдохновенье, торжествуя,
Дойти стремится до вершин,
И зренье через мостовую
Сквозь землю видит на аршин.
Как будто на рентгеноснимке,
Всё проступает. Даже те,
Кто носят шапки-невидимки,
Теперь заметны в темноте.
И улицы, чья даль туманна,
Полны машин, полны людей,
И будто бы фата-моргана,
Всплывают морды лошадей.
Да, с кротостью идут во взорах
Конь за конём, конь за конём,
Вот эти самые, которых
Днём не отыщешь и с огнём.
И движутся при лунном свете
У всей вселенной на виду
Огромнейшие фуры эти
На каучуковом ходу.
А в фурах что? Не только тонны
Капусты синей и цветной,
Не только плюшки, и батоны,
И булки выпечки ночной,
Но на Центральный склад утиля,
На бесконечный задний двор
Везут ночами в изобилье
Отходы всякие и сор.
За возом воз – обоз громаден,
И страшно даже посмотреть
На то, что за день, только за день
Отжить успело, устареть.
В час ночи улицы пустые
Ещё полней, ещё тесней.
В час ночи истины простые
Ещё понятней и ясней.
И даже листьев шелестенье
Подобно истине самой,
Что вот на свалку заблужденья
Везут дорогою прямой.
Везут, как трухлые поленья,
Как барахло, как ржавый лом,
Ошибочные представленья
И кучи мнимых аксиом.
Глядишь: внезапно изменилось,
Чего не брал ни штык, ни нож,
И вдруг – такая эта гнилость,
Что, пальцем ткнув, насквозь проткнёшь.
И старой мудрости не жалко!
Грядущий день, давай пророчь,
Какую кривду примет свалка
Назавтра, в будущую ночь!
Какие тягостные грузы
Мы свалим в кладовую мглы!
Какие разорвутся узы
И перерубятся узлы!
А всё, что жить должно на свете,
Чему пропасть не надлежит, –
Само вернётся на рассвете:
Не выдержит, не улежит!
1956
В час ночи
Все мы на день старше.
Мрак поглощает дым и чад.
С небес не вальсы и не марши,
А лишь рапсодии звучат.
И вдохновенье, торжествуя,
Дойти стремится до вершин,
И зренье через мостовую
Сквозь землю видит на аршин.
Как будто на рентгеноснимке,
Всё проступает. Даже те,
Кто носят шапки-невидимки,
Теперь заметны в темноте.
И улицы, чья даль туманна,
Полны машин, полны людей,
И будто бы фата-моргана,
Всплывают морды лошадей.
Да, с кротостью идут во взорах
Конь за конём, конь за конём,
Вот эти самые, которых
Днём не отыщешь и с огнём.
И движутся при лунном свете
У всей вселенной на виду
Огромнейшие фуры эти
На каучуковом ходу.
А в фурах что? Не только тонны
Капусты синей и цветной,
Не только плюшки, и батоны,
И булки выпечки ночной,
Но на Центральный склад утиля,
На бесконечный задний двор
Везут ночами в изобилье
Отходы всякие и сор.
За возом воз – обоз громаден,
И страшно даже посмотреть
На то, что за день, только за день
Отжить успело, устареть.
В час ночи улицы пустые
Ещё полней, ещё тесней.
В час ночи истины простые
Ещё понятней и ясней.
И даже листьев шелестенье
Подобно истине самой,
Что вот на свалку заблужденья
Везут дорогою прямой.
Везут, как трухлые поленья,
Как барахло, как ржавый лом,
Ошибочные представленья
И кучи мнимых аксиом.
Глядишь: внезапно изменилось,
Чего не брал ни штык, ни нож,
И вдруг – такая эта гнилость,
Что, пальцем ткнув, насквозь проткнёшь.
И старой мудрости не жалко!
Грядущий день, давай пророчь,
Какую кривду примет свалка
Назавтра, в будущую ночь!
Какие тягостные грузы
Мы свалим в кладовую мглы!
Какие разорвутся узы
И перерубятся узлы!
А всё, что жить должно на свете,
Чему пропасть не надлежит, –
Само вернётся на рассвете:
Не выдержит, не улежит!
1956
ЕГО ЛУКОМОРЬЕ
Удивительный был поэт Леонид Николаевич Мартынов! Обнаруживаясь каждый раз неожиданной гранью, и себе прежнему вроде бы противореча, он оставался цельным поэтическим существом, возводившим уникальное во всех отношениях литературное здание. Хотя хозяина-строителя внутри него узреть можно было не сразу и не каждому. Вероятно потому, что для лучших стихов Мартынова характерна метафорическая сгущённость и какая-то особенная художественная плотность. В его поэзии почти не слышна исповедально-интимная интонация. По стихам Леонида Мартынова не так-то просто представить себе образ самого поэта, а тем более узнать о нём что-то как о реальной личности (здесь как раз не тот случай, когда биография автора в его стихах). Эту метафорическую оболочку Мартынов использует зачастую как защитные доспехи. Зато когда, наконец, разберёшься во взаимосцеплениях его образов и метафор и по-настоящему проникнешь и углубишься в мир мартыновской поэзии с её многослойными подводными течениями, тогда и лицо поэта начнёт проявляться, как изображение на фотобумаге.
ОМСК ГЛАЗАМИ ЛЕОНИДА МАРТЫНОВА
Поэт прожил на родной земле 40 лет, что не могло не повлиять на его творчество. Ведь центральными образами его творчества стала сказочная Сибирь (Лукоморье) и любимый «воздушный» Омск. Мартынов был не просто поэтом-патриотом, который писал о своей родине, воспевая и прославляя её достоинства. Перед нами поэт, изучающий и постигающий свою родную землю. Он знает о ней многое, но продолжает «копаться» в её прошлом, он находит те неповторимые детали в образах Сибири и Омска, мимо которых мы часто проходим, ибо они нам кажутся обычными и непримечательными. Однако в произведениях Л. Мартынова они наполняются новым смыслом, и мы, следуя примеру автора, усматриваем необыкновенное в обыкновенном. То есть истинный художник должен помогать людям видеть необычное в обычном, светлое в темном, близкое в незнакомом. Леонид Мартынов делал в своих произведениях именно это.
Как современный поэт и как личность, Мартынов, безусловно, представляет явление особого свойства и характера. Ибо в его творчестве счастливо сочетались предельная сила личного самовыражения с эпической мощью ищущей, обобщающей мысли. Точно так же, как обострённая чуткость к повседневным делам и заботам сограждан обогащались историзмом понимания этих отнюдь не будничных, не повседневных дел и забот. На протяжении всей своей творческой жизни Мартынов вскрывал глубинные пласты духовного существования человека, которые можно определить в качестве триединства мифопоэтических, культурно-исторических и художественных начал.
ЛЕОНИД МАРТЫНОВ В ВОЛОГДЕ
Вероятно, немногие читатели знают, что известному советскому поэту Леониду Мартынову в тридцатых годах довелось не просто бывать а Вологде, но и жить там в течение нескольких лет. Сам по себе факт примечательный, ибо творческий облик раннего Мартынова в представлении читающей публики связывается с Сибирью, с его родной страной Холодырь. Вообще, если посмотреть на Вологодчину с точки зрения пребывания в ней – более или менее краткого – выдающихся прозаиков и поэтов, то «география» этой книги расширилась бы до необозримых пределов.
Однако случай с Леонидом Мартыновым – особый случай. В свою бытность в Вологде поэт заложил «основы», если можно так сказать, одного из лучших сборников – «Лукоморья». Очевидно, русский Север и земля Вологодская, в частности, определили важнейшие черты его лирики в дальнейшем.
...По собственному признанию Леонида Мартынова, Вологда чем-то напоминала ему окраины Омска: деревянные тротуары, палисадники, мезонины, колонны с облупившейся штукатуркой, крестообразные переплёты рам – всё это было так же, как и в Омске, городе, где он родился. Только побогаче вилась резьба по карнизам домов да не было на окнах ставен – непременной принадлежности городов и сёл Сибири. Вологда вообще имела вид более уютный, даже укромный – вместо Иртыша через город протекала затравеневшая речка Вологда, вместо знойного марева, в котором угадывался «самый край степи калмыцкия», над крышами долгое, над куполами соборов сипели северные небеса. Это была родина основателей златокипящей Мангазеи, отважных поморов, неутомимых ходоков за великий Пермский камень – Урал. С любопытством вслушивался Мартынов в певучую, окающую скороговорку жителей, всматривался в исторический облик города.
