Музыка | Е.В. Смольянинова  

Евгения Валерьевна СМОЛЬЯНИНОВА

Евгения Валерьевна Смольянинова родилась в Сибири (г. Новокузнецк), в семье учителей. Окончила Ленинградское музыкальное училище, отделение фортепиано. За время учёбы Евгения Смольянинова успела поработать во Дворце молодёжи, где в 1982 году состоялось её первое выступление как певицы, в театре Вячеслава Полунина в спектакле «Картинки с выставки» на музыку М. Мусоргского и в спектакле «Муму» Малого драматического театра. Во время летних поездок с однокурсниками в фольклорные экспедиции занималась собиранием русского фольклора по северным областям России. Также в тот период она занималась изучением ленинградских музыкальных архивов, благодаря чему открыла и дала вторую жизнь целому ряду забытых городских романсов и песен XIX — начала XX веков.
В 2005 году Евгения Смольянинова была удостоена премии «Национальное Достояние России» Международного Благотворительного Фонда «Меценаты Столетия». В 2007 — награждена орденом святой княгини Ольги Русской Православной Церкви и орденом «Торжество Православия» Общественного фонда «Народная награда».


   

Мир песен Евгении Смольяниновой проникнут живой традицией, силой творческого духа, даром животворящего начала. "Ей удалось не только по-своему высветить, где-то и обновить русские песни, душевно восславить Господа в молитвах, но и воскресить несколько совершенно забытых русских песен: Чарующий апрельский голос певицы широко звучит по России, а это давний и верный признак истинно народного внимания:" - В. Астафьев.

В лунном сияньи...

Мой костер

На сопках Маньчжурии

 
  Подробно ознакомиться с творчеством Евгении Смольяниновой можно на страницах её персонального сайта: http://www.russianvoice.ru  
     ВИДЕО МАТЕРИАЛЫ


Интервью руководителя проекта «Земляки» Сергея Евсеева с Евгенией Смольяниновой
1. Интервью руководителя проекта «Земляки» Сергея Евсеева с Евгенией Смольяниновой 
2.  Я ехала домой 

Интервью руководителя проекта "Земляки" Сергея Евсеева
с Евгенией Смольяниновой

Сергей Евсеев (С.Е.): Евгения Валерьевна, расскажите, пожалуйста, нашим читателям о своей Родине.

Евгения Смольянинова (Е.С.): Я родилась в Сибири, в Новокузнецке. Через некоторое время моя семья переехала в Кемерово, и там я жила до 18 лет. Конечно, самые яркие воспоминания, первые впечатления, которые остаются на всю жизнь, - это детские впечатления. Моя малая Родина прекрасна. Я помню, когда мне было года четыре, мы с отцом поехали за город. Золотое поле, волнующаяся нива - я это увидела в первый раз, и на меня оно произвело сильнейшее впечатление. Я спросила: "А что это?" - "Это твоя Родина" - так мне отец ответил. И я на всю жизнь это запомнила как нечто огромное, прекрасное. Синее небо, золотое колосящееся поле, как раньше говорили - плавое, - совершенно потрясающее впечатление. Тем более, когда в первый раз - а это был первый раз, когда я видела такую красоту.
И это для меня навсегда осталось Родиной. Ну, разумеется, леса необыкновенные. В Сибири лес уходит в осень из зелени - я больше нигде такого не видела. Пушкин писал: "В багрец и в золото одетые леса", - вот у меня такое впечатление, что он писал про наши леса, потому что багрец такой я видела только у нас, больше нигде не встречала, хотя я очень много езжу по России. Здесь ещё важно, что всё это - твоё, ты - часть этого, и это тебе дано в дар, твоя Родина.

С.Е.: Кто Ваши родители?

Е.С.: Их уже нет в живых. Мои родители, и бабушка, и дедушка, и ещё бабушка - люди самые разные... Родители - учителя, мама преподавала иностранный язык, отец - профессиональный спортсмен, с опытом тренерской работы, педагог-тренер. А бабушки, ну я бы так сказала, - люди, которые пережили Советскую власть, в том смысле, что пострадали очень серьёзно. Сибирь, сами понимаете, - место ссылок, и этот паровоз прошёл по ним полным ходом.

С.Е.: Откуда у Вас любовь к русской песне? Пели ли в Вашей семье?

Е.С.: Мама очень хорошо пела. У моей мамы был изумительный голос, природная постановка голоса, и если бы у неё была возможность, я думаю, она стала бы прекрасной певицей. Но у неё не было такой возможности: она родилась в 34-м, её детство прошло во время войны, а затем наступили очень тяжёлые послевоенные годы, и наша семья испытывала колоссальные трудности. Поэтому я думаю, она - человек жертвенный, потому что о себе думала в меньшей степени.
Её сестра заболела полиомиелитом в 5 лет и после этого находилась в полупарализованном состоянии, собственно, она умерла в 12 лет, и бабушке, её маме, приходилось очень тяжело. Дедушка работал, а бабушка сидела с дочерью, а мама как раз в этот момент закончила институт и проходила практику - работала в деревенской школе, которая находилась в предгорье Алтая, в далёкой, глухой деревне. И каждые выходные, независимо от погоды, мама приезжала в Новокузнецк к родителям. Причём эти приезды были сопряжены с большими трудностями: зимой, разумеется, нужно было пройти несколько километров по снежной, нерасчищенной дороге, а осенью и весной переходить по пояс в ледяной воде небольшую, но всё-таки реку. И вот мама это делала только ради того, чтобы дать возможность своим родителям на выходные чуть-чуть отдохнуть. Вы знаете, эта история меня в детстве вдохновляла очень сильно.
Я думаю, что чувство Родины, конечно, невозможно без какого-то благоговейного, любовного отношения к матери. И понимания того, что твоя мама лучше всех. Это очень важно, потому что любить - это одно, но ещё нужно маму уважать и восхищаться ею. В этом смысле мама мне казалась человеком, который совершает подвиги. По сути, такой жизнь у нее и была. Эту историю, кстати, я узнала от бабушки, а не от мамы.

С.Е.: Евгения Валерьевна, а когда Вы поняли, что русская песня, музыка - это Ваше дело? И что Вас подвигло заняться этим?

Е.С.: Я совершенно чётко ощущала, что было во мне что-то необычное. И мне довольно рано купили пианино по настоянию моего дедушки. Он, видимо, как-то углядел во мне эту особенность, когда я пела-танцевала, читала стихи перед гостями. Они мне, конечно, аплодировали. И пианино появилось у нас в доме, когда мне было 5 лет. Считалось, что мне ещё рановато учиться. Поэтому первый месяц или два я постоянно сидела около пианино, придумывала разные истории и изображала их посредством звуков.
Вся романтика закончилось, когда к нам стала приходить учительница. Нужно было спускаться из фантазий в какие-то конкретные ноты, линейки, нотные длительности, пьесы. И здесь случился первоначальный "кризис жанра". Я стала думать, что не выдержу этой учёбы, хотя продолжала учиться: до 3-4 класса на дому, а затем в музыкальной школе. Но я как-то не думала о том, что свяжу свою жизнь с музыкой.
А потом пришёл очень хороший педагог к нам в школу - и началось какое-то преображение, может быть, это совпало с каким-то моим внутренним взрослением, мне было 12-13 лет. Вдруг музыка, которую я играла, начала мною восприниматься как нечто, что находится внутри меня. Как бы я начала встречаться сама с собой, со своими чувствами. Видимо, просто для моих переживаний я нашла такую прекрасную форму. И я начала играть - вот здесь уже с каким-то невероятным фанатизмом, меня уже невозможно было оторвать от инструмента.
И до 18 лет я занималась таким образом, что мои родители не знали ни покоя, ни отдыха. Если мы куда-то уезжали, я страдала только потому, что нет рядом инструмента и я не могу заниматься. Когда я гостила у бабушки, где не было инструмента, я рисовала себе бумажную клавиатуру, клала её на стол и сидела, играла по этим бумажным клавишам. Это была моя жизнь. Если я, скажем, день не занималась, у меня было ощущение катастрофы, что случилось что-то непоправимое. Я могла ночь не спать только оттого, что мне не удалось позаниматься днём.
А потом, я как бы предвосхищаю Ваш вопрос, я встретила Ольгу Федосеевну Сергееву, услышала её голос. И для меня поменялось абсолютно всё. Игра на рояле перестала иметь всякий смысл. И я хотела теперь только одного - научиться петь вот так же. Пела-то я всегда, но никогда не думала о том, что пение может быть моей профессией, - я просто пела. У меня был хороший голос, мама меня научила хорошим песням, мы с ней очень много пели дуэтом, она мне показывала, как петь вторым голосом. Но я не думала, что буду петь когда-нибудь на сцене. Я хотела быть артисткой, конечно, хотела играть в театре - было такое увлечение, но вот рояль затмевал всё. И вот вдруг то, что меня согревало, радовало, вдохновляло, исчезло в одну секунду, когда услышала голос Ольги Сергеевой.

С.Е.: Расскажите, пожалуйста, об Ольге Сергеевой более подробно.

Е.С.: Ольга Сергеева - крестьянка из Псковской области, деревни Церковище. Это была совершенно уникальная певица. Её голос звучит в картине Андрея Тарковского "Ностальгия", в самом начале картины. Ещё в некоторых картинах Лидии Бобровой. Ленинградские фольклористы записали две уникальные пластинки: её привезли в Ленинград, и она за одну ночь напела свой репертуар. Её мастерство удивительно. Если бы, например, можно кружево было плести голосом, то она была бы уникальной кружевницей. И в этом смысле, как в любой народной традиции, здесь слилось всё - мастерство, знание предмета, но главное - вдохновение, то, что делает неповторимым любую работу традиционного мастера, которое тонко проникает в традицию, но никак её не искажает. Полное отсутствие авангарда. Ни малейшего разрушения традиции. Это - совершенно удивительная вещь.
В её голосе для меня есть свои особенности. Дело в том, что она была моя - в том смысле, что она - для меня, для моего голоса.. В её песнях всё было проникнуто непосредственной жизнью, там не было архаики, несмотря на то, что песни были старинные.
Она была настоящей артисткой, художником. Она никогда не пела просто так. Не воспроизводила. Она творила. Особенно это чувствовалось в её в крестьянском доме - я ездила к ней в 80-е годы. Казалось бы, простая, обычная жизнь, семья, невероятные трудности. Вроде бы обычная женщина, бабушка. И вдруг это всё начинало на твоих глазах меняться и преображаться, когда она начинала петь, и было такое чувство, что находишься в абсолютно другом мире. Это и есть сила искусства, её необыкновенного, величайшего таланта.
Это, знаете, редким певицам и певцам возможно... В редком голосе так может сосредоточиться весь национальный характер, так сказать, некое национальное ДНК, родной ген. И я думаю, это не случайность, что именно её голос звучал в "Ностальгии", потому что именно так должна звучать Родина: очень живо, необыкновенно нежно, необыкновенно сильно, эмоционально. Так, чтобы человек это слушал, и плакал, и был счастлив одновременно. Ну, по крайней мере, когда я её слушала, я сидела и ревела в три ручья, и я ничего не могла с этим поделать, и сказать, о чём я ревела. И я чувствовала в этот момент какое-то необыкновенное счастье - счастье и страдание одновременно. Это ощущение невозможно забыть никогда.

С.Е.: Вам удалось спеть что-то из того, что она пела?

Е.С.: Спасибо за вопрос, потому что это очень важно, - и как ни странно, меня про это почти никогда не спрашивают. Да, к счастью, мне удалось. Я этого так хотела, я так много сил на это потратила, и это было, мне кажется, самое лучшее время моей жизни.
Её голос был путеводной звездой для меня, за которой я следовала постоянно. И он всегда уходил от меня, как горизонт, но, тем не менее, я всегда чувствовала, что я к нему приближаюсь. Это всегда было полно творческих радостей, никаких разочарований. Я училась и пела. Ну, а учение в чём заключается?
Знаете, как мне одна бабушка сказала, певица, из первых народных исполнительниц, которых я встретила. Я спрашиваю: "Как научиться петь?", а она мне ответила: "А ты мыркай". Я говорю: "Что это значит - мыркай?" - "Ну", - говорит, - ходи и мыркай всё время". И вот я ходила и "мыркала". Я пела везде - в метро, в троллейбусе, дома. Мне казалось, что даже и во сне.
В чём заключается сложность исполнения народной песни? Одна из сложностей - это спеть песню от начала и до конца. А песни, как правило, довольно долгие, и нужно спеть так, чтобы у тебя не потерялось и не сбилось дыхание, чтобы ты не потерял саму песню. Казалось бы, простая песня, повторяющиеся строфы, мелодии, ты их знаешь, ты их выучил, и вот ты поёшь, поёшь, - и вдруг песня от тебя отлетает, и ты не можешь её допеть до конца, она теряется. Ты можешь механически как-то допеть, но это такое бессилие, она перестает наполняться смыслом, воздухом, звуками, у тебя не хватает какой-то внутренней силы. Но когда я научилась допеть длинную песню от начала и до конца, не потеряв ощущения песни, когда внутренне выдыхаешь: "Всё. Аминь. Песня закончилась", это - необыкновенное счастье.

С.Е.: Скажите, пожалуйста, кто были Ваши первые слушатели?

Е.С.: Первыми моими слушателями были врачи. Я познакомилась с одним доктором в Ленинграде. Этот доктор коллекционировал колокола и увлекался фольклором. Вот в его доме я и начала петь народные песни его друзьям-коллегам, людям, которые их никогда не слышали. Потом меня стали приглашать на приватные концерты, в разные НИИ, и я пела уже для научной интеллигенции. И это тоже, как правило, для неё было открытием и неожиданностью. Я тогда была не очень взрослым человеком, мне было немногим более двадцати, я увлечённо могла по 3-4 часа петь песни и рассказывать про бабушек, которых я видела и как они это делали. Всё это я ещё и изображала. В некотором роде, для меня тогда продолжалось детство. Я себя чувствовала примерно так же, как в 3 года, когда я танцевала, пела и читала стихи перед бабушкиными подругами, а они мне аплодировали. У меня было такое же чувство своей семьи. Оно меня не покидает до сих пор на моих концертах.
То есть слушатели для меня - это очень близкие люди. Все те, кто сидит в зале, мои друзья. И поэтому у меня никогда не было страха сцены, чтобы я боялась, что меня не примут, понравится или нет. Конечно, понравится. Потому что я была уверена, что мои зрители всегда поймут, что я делаю, прочувствуют, им понравится.

С.Е.: Евгения Валерьевна, а что для Вас талант? Часто приходится слышать, что талант - это способ самовыражения, или талант - это дар Божий, или даже что талант - испытание, это радость, или это всё вместе? Люди, о которых Вы сейчас говорите, о бабушках, - ведь у них тоже может быть талант не меньше, чем у эстрадных певцов и певиц. Их отношение к таланту, я так понимаю, оно Вам ближе? То есть, это - не гордость своим талантом, это что-то такое простое, человеческое, крестьянское...

Е.С.: Талант в моем понимании - это, безусловно, дар Божий, Это есть твой "отпечаток" в этом мире, твой путь. Можно не пойти своим путём, можно сесть на чужой стул, можно всю жизнь заниматься не своим делом. И вот в этом смысле я думаю, что талант - это не пирог со свечами, это скорее некий посох, если мы говорим о пути, который ты проходишь в мире, - волшебный клубок, который ты получаешь: кинь его и иди. Но для этого нужна необыкновенная вера, вера в Бога, в то, что именно Бог дал тебе этот талант и ты должен просто верить. Нужно такое детское состояние, когда ты даёшь руку взрослому человеку и можешь закрыть глаза, а он тебя поведёт туда, куда нужно. Ведь на самом деле всё то, что талантливо, прекрасно. Потому что через талант человека действует Сам Бог, и через талант человека Бог всегда гармоничен, и всегда прекрасен, и всегда безупречен. Все то, что талантливо, входит в мир так, как будто оно уже было, потому что является частью этого мира, частью мироздания. Но нужен только тот человек, который доверчиво себя отдаёт и жертвует своему таланту свою жизнь, свои силы... Поэтому в этом смысле талант - это и мучение колоссальное, и, безусловно, страдание. Талант требует большого мужества. Я не говорю о муках творчества, муках великих художников - без мук ничего не бывает. Но они связаны как раз с тем, что талантливый человек чувствует высшую, божественную гармонию и он всегда к ней стремится. И мука его, и страх заключаются в том, что он в сомнениях: насколько он может с этим справиться, то ли он сделал, попал ли он в цель или не попал. И чем больше у человека талант, тем больше у него сомнений. Но и достижение цели доставляет такое счастье, такое блаженство. Человек на своём месте - это человек, который всегда идёт за своим талантом.

С.Е.: Евгения Валерьевна, я знаю, Вы очень много ездили и ездите по сёлам, по деревням, общаетесь с пожилыми людьми, которые являются носителями нашей традиционной культуры. Для меня было откровением, когда я впервые услышал Ваш альбом "Молитва", составленный из песен, собранных Вами во время подобных поездок. Что бы Вы могли сказать об этих людях, которые сохраняют для нас духовные и народные песни?

Е.С.: Духовные песни - это, конечно, особое открытие, которое ко мне пришло вместе с народными песнями, потому что те же самые бабушки, которые пели лирические песни и обрядовые, пели и духовные псалмы. Это - общая часть песенного наследия и, как говорят, бытования песни среди русских крестьян. Как-то я уже пела духовные песни на сцене, и, по-моему, это было в Петербурге, после одной из таких песен из зала раздался мужской голос - человек, видимо, не сдержал своего чувства, он всё время довольно громко повторял: "Что это? Скажите мне, что это?" Пришлось ему рассказать, естественно, что это такое. Надо сказать, что, когда я первый раз услышала духовный стих про грешного человека, я и сама была, как этот зритель, я тоже хотела кричать: "Что это и откуда это?" Духовная поэзия не является частью богослужебного пения, она составляет жизнь верующего человека, не желающего, так сказать, в промежутках между церковными службами терять мысли о духовном, о божественном, о святых, то есть иметь постоянную память о смертном часе. Это такое воспитание самого себя: держи в уме Бога, никогда не забывай. Вот это и рождает духовные псалмы, духовные песни. Естественно, что человеку хочется петь об этом. И мне хотелось, когда я писала пластинку "Молитва", тоже очень хотелось петь эти песни...
Я их собирала в самых неожиданных местах. Ну, например, стих про святую Варвару я услышала от одной бабушки в Казанском соборе. Оказалось, что она родом с Украины, где почитается великомученица Варвара. Она давно живёт в Ленинграде, но у неё украинские корни, остались воспоминания. Она шла по Казанскому собору, службы не было, - она шла и распевала этот духовный стих. Я, услышав её, подошла, познакомилась, телефонами обменялись. Потом я все её духовные песни переписала в тетрадку. Сейчас появилось очень много изданий, выходят целые тома духовных стихов, песен - и я пользуюсь этими сборниками. Но начиналось всё с непосредственных встреч с людьми, и это, конечно же, были верующие люди, в основном уже пожилые, для которых эти песни - часть традиции, которую они никогда не забывали.
В те времена почти нигде невозможно было достать ноты. И я начала собирать, начала этим интересоваться. Потом я искала уже не только песни, но и романсы, потому что, разумеется, было принято писать стихи духовного содержания и житийные стихи, и благодарственные, и поминальные, то есть в русской поэзии 19-го века нет поэта, который бы ни написал свою молитву.
Какие-то ноты находила в сборниках, чего-то не было. В Троице-Сергиевой лавре один священник, архимандрит подарил мне песню "Слово "мама"". Он услышал, как я пою песню "О, Всепетая", и сказал: "Тебе нужно петь песни про маму" - и напел. А потом он познакомил меня с отцом Матфеем Мормылем, который передал мне ноты и слова этой песни. Я спросила, не сохранились ли старые сборники в лаврской библиотеке. Потому что до революции духовные стихи, песнопения выпускались для детей и юношества, например "Умилительные духовные песни для мирян" - вот такие сборники с такими красивыми названиями. Но, к сожалению, я немногое могла найти, хотя была в библиотеке Духовной академии в Петербурге, пыталась в Троице-Сергиевой лавре спросить у отца Матфея. На что он мне ответил: "Ну, ведь ты пишешь сама музыку, вот и пиши. Если тебе нравится какое-то стихотворение - пиши сама".
И я начала писать сама. Один священник в Петербурге принёс мне (кстати говоря, это было немножко до того) стихи "О, Всепетая" и "На мрачной горе у подножья креста Пречистая Матерь стояла" и попросил меня написать к ним музыку. Вот с этого, собственно говоря, началось... Ещё я помню, как мы съездили в Пюхтицу, встретились там с игуменьей Варварой, и я спела ей песни, какие у меня были - и духовные, и народные. Она благословила записать мои песни на кассету и прислать ей. И вот сила благословения. Мы не только на кассету записали, мы записали пластинку. Записывали мы другую пластинку - "В лунном сиянии", но записали её так быстро, что сразу получилось записать альбом "Молитва". Это был чудесный период моей жизни.
Но потом время поменялось, очень много исполнителей стали работать в этом жанре, и в таком многоголосье, в таком хоре людей, которые исповедовали свою веру перед залом с гитарами - многое и священство стало петь, это целое направление было - я не хотела и до сих пор не хочу, чтобы старые духовные песни растворились в новых песнях, потому что для меня всё-таки есть разница между песней духовного содержания и той песней, которая пережила века. Я почувствовала, что я должна быть более осторожной и лучше с этими песнями оставаться в тени. Но на каждом концерте пою песню "Слово "мама"", потому что это - та песня, на которую я получила такое благословение, я должна за подаренную мне песню как-то отблагодарить, отслужить. Я это делаю как раз для тех людей, которые в зале, потому что меня всегда просят петь эту песню - и я всегда её пою. Это особая какая-то песня, у нее своя жизнь, и она должна быть услышана человеком хотя бы один раз, хотя бы для того, чтобы сделать некий выбор, прочувствовать, насколько эта тема для тебя важна. Это, собственно говоря, то, с чего мы начали разговор, - понимание того, что мать - это первое представление о твоей Родине, о твоей жизни. Первое представление ты получаешь, конечно, с образом матери. Собственно, мать и есть твоя Родина изначально. И Родина каждого человека - это его мать. Это очень важно, и тому, кто определяется, эта песня помогает.
А с остальными я достаточно аккуратно обхожусь. По крайней мере, я не проповедую на сцене, и для меня это тоже очень важно. Принципиально важно - не проповедовать на сцене.

С.Е.: Евгения Валерьевна, могли бы Вы что-то пожелать особенное для читателей нашего сайта "Земляки"?

Е.С.: Вот Вы сказали, что пользователи Вашего сайта - это люди, которые живут в провинции или родом из провинции. То есть те люди, для которых связь со своей малой Родиной имеет значение, для которых это слово дорого.
Я, как уже сказала, выросла в провинции, я её чувствую, понимаю, а теперь я очень много езжу по провинции с концертами, я как бы смотрю сама на себя глазами тех людей, которые там живут. Я очень хорошо понимаю, что такое жить в каком-нибудь маленьком городке, в котором как бы ничего не происходит, в котором, кажется, жить скучно, и подчас действительно бывает скучно. Наше устроение такое, что все устремления и все ощущения яркой жизни связаны, конечно же, со столицей. Это, легко понять, во многом оправданно - в столице больше возможностей для проявления себя: для образования, для карьеры... Но вопрос заключается в том, что без провинции жить невозможно. Всё не может быть в центре. И вы знаете, что меня радовало всегда? Что в провинциальных городах, иногда даже очень маленьких, так много хорошо образованных, не потерявших вкуса и интереса к жизни людей, так много настоящих интеллигентов, я бы сказала, интеллигентов по большому счету, не по уровню институтской образованности. И это всегда так радовало. И я всегда думала, что, наверно, только в провинции возможна настоящая, вдумчивая, осмысленная жизнь. Хотя, конечно же, жизнь очень трудная. И порой она кажется беспросветной. И в этом смысле я... Я не могу сказать: "Оставайтесь в своей провинции и не теряйте радость жизни". Эти призывы кажутся мне не совсем честными, потому что я сама помню это состояние беспросветности, когда единственное учебное заведение, в котором ты можешь учиться, не соответствует твоим пожеланиям, твоим возможностям. В этом отношении к провинциалу, конечно, требования повышенные, потому что нельзя потерять жажды жизни, энергии. Нужно добиться. И если есть какие-то силы на это, нужно, конечно же, ехать в столицу и учиться или работать там, где ты хочешь. И конечно, я понимаю, меня спросят: "А что тогда будет в провинции, если все будут уезжать в Москву и пытаться там остаться?" Мне трудно отвечать на этот вопрос, потому что я сама уехала. И я понимаю, что если бы я осталась жить в своём городе, то, разумеется, жизнь моя сложилась бы иначе. Но думаю... Вот у меня много осталось друзей в моём родном городе. Моя лучшая подруга живёт там. И всякий раз, когда я приезжаю, у меня нет ощущения, что я приехала из столицы, а она живёт в провинции.
Знаете, жить в провинции - это тоже дар. И в этом смысле я желаю, чтобы были талантливые и одарённые люди, наделённые этим даром - умением жить в провинции, потому что без этого не обойдёшься... Повторюсь, всякий раз, когда мы бываем в маленьких городах, нас всегда приводят в какие-то очень интересные дома, знакомят с очень интересными людьми. И это люди, которые не хотят жить в столице, они хотят жить в своем родном городе. Ярчайший пример - знаменитый наш аниматор Александр Петров, режиссер фильма "Старик и море"- по Хемингуэю, который получил премию "Оскар". Он имел очень много предложений жить не только в столице, но и за рубежом, в частности, в Канаде. Но он выбрал Ярославль. Человеку нужно сосредоточиться, если твоя профессия не требует непосредственно столичных условий, то сосредоточиться можно только в провинции. Я ведь тоже живу не в Москве, я живу в маленьком подмосковном городе. И я не могу жить в Москве, может быть, оттого, что я выросла в провинции...
И я думаю, что Ваш сайт - для таких людей, которые не просто любят провинцию, но которые готовы для неё потрудиться. Которые готовы создать прекрасные города. И ещё. Зчастую в старых городах, в которых сохранились старые кварталы, есть необыкновенная привлекательность, они имеют своё неповторимое лицо.
Мне хочется пожелать тем людям, которые провинцию любят и ценят, мне хочется пожелать терпения. Я пишу всегда всем: "на радость", желаю всем радоваться. Мне говорят: "А чему нам здесь радоваться? Что у нас здесь такого хорошего?" И сейчас то, что я скажу, это будет банально и неубедительно, но это будет правдой. Радость внешним путем не приходит. Всякая внешняя радость пуста и достаточно быстро отцветает. А подлинная радость рождается глубоко. Ведь и в провинции можно встретить единственного человека своей жизни, любимого человека. И в провинции можно воспитать прекрасных детей. И в провинции можно иметь уютный дом, свой очаг, хорошую семью. Можно. Трудно, но можно.

С.Е.: Как Вы относитесь к такой фразе - её в последнее время говорят часто, что Россия возродится провинцией?

Е.С.: Ну, ведь это всегда так было. Всегда провинция рождала таких людей, у которых был настолько сильный энергетический запас, которые могли приехать в столицу и сделать своё дело. Обладали такой силой роста... Знаете, это как некая пружина - чем сильнее её растянешь, тем быстрее она сжимается. И поэтому это даже не политическая мысль, а очень здравая фраза.

Благодарим за помощь в организации интервью пресс-службу
МФ "Золотой Витязь"