* * *
Со станции Шевченко
Отходят поезда,
Со станции Шевченко –
Неведомо куда.
Быть может, в стольный Киев,
Где есть бистро, метро,
Где слёзы, очи выев,
Вливаются в Днипро.
А может быть, в Одессу,
Где на стволах смола,
Где не читают прессу
Сгоревшие дотла.
А может быть, в Черкассы,
А может быть, в Херсон.
Стоит народ у кассы
И длится страшный сон.
Следят глаза пустые
За стрелкой на часах.
Но ангелы святые
Живут на небесах.
На землю посмотрите
Из белых облаков,
В Россию заберите
Детей и стариков.
Им нечего поставить
В отсек для багажа,
Их некому избавить
От злого грабежа.
Пускай они на полки
Улягутся свои
И спят до самой Волги...
А в Курске – соловьи.
* * *
«Твоя последняя игрушка», – сказала бабушка в тот год,
Когда разлёгся на подушках игрушечный дарёный кот.
Мне стукнуло уже тринадцать, но я не сделалась мудрей.
Кот назывался Бонифаций, как благородный царь зверей.
Усатый, но не полосатый, кот-обормот, кот-Бегемот.
Зима – каникулы и даты (не Рождество, не Новый Год).
Потом был дядя Толя Глошкин. Потом Андрей. Потом Козлов.
Я бабушку кормила с ложки, я верила в добро и зло.
Прокис кефир, засохла плюшка, давилась ими я сама.
Моя последняя игрушка – твоя последняя зима…
За то, что в памяти я твёрдой, спасибо, бабушка, тебе.
Прокуренный ДК на Бердах, кружок по пулевой стрельбе…
А то б уже в лесопосадке нашли с соплями до колен...
В твоём роду не брали взятки. В твоём роду не брали в плен.
Как мне тебя недоставало на свадьбе и на выпускном!
Как ты меня не узнавала, забывшись на минуту сном...
Как жалко ампул димедрола... Моя неправедная злость…
Я плакала и в плоть колола, а попадала снова в кость.
Как у Алёны, белый мрамор ты всё просила для себя.
В земле, на небе ты и мама. Бабуль, я так люблю тебя…
* * *
Господь бывает мужиком,
За бытовуху срок отбывшим.
Господь бывает стариком,
Домашний адрес позабывшим.
Господь бывает сиротой,
Живёт в бараке запустелом.
Господь бывает даже той,
Которая торгует телом.
Ему не стыдно быть бичом,
Пока мы зло и смуту сеем,
Но никогда – не палачом
И никогда не фарисеем.
Никто бродягу не впустил,
Не дал ему штаны и куртку.
А Он преступника простил
И не отвергнул проститутку.