|
* * *
Я всё ещё слышу молчанье его гробовое, Израненных улиц его омертвелую тишь. И чуждость, и злобу на землю летящего воя. Который ты ждёшь, и на небо со страхом глядишь. Ужасное небо, проклятое летнее небо, Что сеет, как сеятель, смерть по веленью судеб. Я знаю, как важно прошенье насущного хлеба. Я помню, как радостно то, что на завтра есть хлеб. Я помню, как сердце сжималось при виде дончанок, Что, словно бессмертные, кротко идут по делам. Тушёнку ножом, на бегу из разрезанных банок, И глупость обид, и доверье последним словам. Я знать не хочу, что в живых хоть кого-нибудь нету Из тех, кто был дорог, кто мною был нежно любим. У Бога все живы, я знаю, я чувствую это. И зло над Донецком растает, как по ветру дым.
|
|