Русская поэзия | Елена Агина

* * *

Ох, какая тоска здесь бывает в предзимнюю пору…
Будто сон, и кричишь, и не можешь проснуться никак.
И захочешь уехать, но мимо проносится скорый –
Этой станции нет. Осыпается грохот в веках.

И зайдётся душа не своей, небывалой виною…
Боже, как голосит вороньё на бесхозных церквах!
А вагоны летели тугой колеёю степною,
И полынною пылью состав поседелый пропах.

Вот тогда и настигло в том давнем, почти что не бывшем, –
Босоногие дети, в степи безымянный разъезд…
Дождь слепой барабанил по гулким пропыленным крышам,
И летели вагоны куда-то, где станция есть…

Таково расписанье, и всё происходит, как надо,
И не может состав на конечный свой пункт опоздать.
И не надо кричать, и махать вслед вагонам не надо –
Просто в этой степи никогда не стоят поезда.

Отчего же душа так пощады опять запросила
Под немыслимой ношей чужой и кромешной вины?
Разве есть где-нибудь в самом деле на свете Россия?
Этой станции нет… Верстовые столбы не видны…

Этой станции нет… Очень просто – была и не стало.
Расписанье диспетчер исправил спокойной рукой.
И ослепшее время бушует в стропилах вокзала,
Поезда не уходят в Россию – нет больше такой.

Только кто вам позволил решать за мильоны грядущих
Не наставших веков из-за ваших безумных затей?
Кто позволил безродным пустыню устраивать в душах
У моих, не рождённых под вашей звездою, детей?..

* * *

На окраине города, где зарастают озёра,
Где глядится округа в осколки стоячей воды,
И сутулятся вербы, и берег пестреет от сора,
На окраине города, где одичали сады,

Странно колокол слышать, что глухо роняет удары,
Созывая к вечерне панельно-бетонный приход.
Пёс залает бродячий, трусящий за пьяницей старым,
Да червивое яблоко под ноги в пыль упадёт.

На окраине города в сны прорастает усталость,
Переходят кварталы в пустырь, гаражи и бурьян,
За которыми ветер да неба немного осталось…
На окраине города ветер простужен и пьян.

И невзрачная осень, придя босиком по асфальту,
Занавесит все окна завесой косого дождя.
И озябшие галки на мусорных баках. И сальто
Пожелтевшей газеты… Но жаль и того, уходя…

На окраине города сердцу легко заблудиться.
Прогрохочет состав и закатится эхо в траву.
Гаснет вечер. И гаснут когда-то знакомые лица.
На окраине города поздние яблоки рву…

* * *

Ивану Бисеву

Брат мой сентябрь, зачем это странное время?
Кануло лето, а снегу ещё рановато.
Сад по ночам отрясает сладчайшее бремя
Яблок последних с июльским густым ароматом.

Память светлеет. И ближе прозрачные дали.
Кажется, шаг лишь – и жизнь до конца прояснится.
Но холодеет. И астры почти что увяли,
А у листвы опадающей запах корицы.

Брат мой сентябрь, беззвучный хорал листопада
Трогает больше, чем Бах в кафедральном соборе.
Жизнь паутинкой трепещет на солнце и рада
Мелочи каждой, уже не стесняясь, что вскоре

Время наступит, когда не покажется странным
Сон предпочесть неоконченным строкам сонета…
Слышишь, в саду осторожные бродят туманы
И оседают на яблоках перед рассветом.

Брат мой сентябрь, к чему все слова укоризны?
Осень всё явственней в звуках пастушьей жалейки.
Хлеб на столе. И всего-то осталось от жизни –
Несколько яблок на синей садовой скамейке.

* * *

О чём мне говорить,
Когда смолкают споры
И с миром, и с судьбой.
И тоньше жизни нить.
И шепчутся леса,
Что вот и осень скоро
Закончится. Жнивьё
Зазимок серебрит.

Почти до полудня.
И вновь морозит к ночи.
Прозрачной тишиной
Наполненные дни
Идут себе легко –
Чем дальше, тем короче.
Ещё тревожат сны.
Но смолкнут и они.

И радостно дышать
Горчащим ароматом
Увядших георгин
В заброшенном саду.
Без сожаленья знать,
Что будет день когда-то –
И в этот старый сад
Я больше не приду.

И вся премудрость в том,
Что на исходе осень,
И бредит глубиной
Обманчивый зенит.
Как пауза в стихе –
Зияющая просинь
Среди пустых ветвей.
О чём мне говорить?..

* * *

Слова, что нельзя сказать,
Как удержу в душе –
Ветерок коснётся твоих волос,
Ароматом садов повеет,
Лучик солнца прильнёт к щеке?..

* * *

Осенью светлеют чувства и дали.
Крохотный паучок храбро летит
На другую сторону Сожа.
Тоньше его паутинки
Нас связавшая нить…