19.04.2024
Н. Климов
|
 |
|
Русская поэзия | Владимир Бушин |
|||
|
Владимир Бушин |
|||
БУШИН Владимир Сергеевич (1924–2019) – писатель, публицист, литературный критик, фельетонист, общественный деятель. Родился в селе Глухово Богородского уезда Московской губернии (ныне одноимённый микрорайон города Ногинска Московской области). Школу Владимир Бушин окончил в Москве в 1941 году, за несколько дней до начала Великой Отечественной войны. С осени 1942 года – на фронте. В составе 54-й армии прошёл от Калуги до Кёнигсберга. На территории Маньчжурии принимал участие в войне с японцами. После войны окончил Литературный институт имени А.М. Горького, затем экстерном – Московский юридический институт. Печататься начал ещё на фронте, публиковал свои стихи в армейской газете «Разгром врага». После окончания Литинститута работал в «Литературной газете», «Литературе и жизни» («Литературная Россия»), журналах «Молодая гвардия», «Дружба народов». Опубликовал несколько книг прозы, публицистики и поэзии: «Эоловы арфы», «Колокола громкого боя», «Клеветники России», «Победители и лжецы», «В прекрасном и яростном мире» и другие. Владимир Бушин – один из самых интересных публицистов, представляющих патриотическую оппозицию. Награждён орденами Отечественной войны, «Защитнику Советов», медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За взятие Кенигсберга» и другими. Жил в Москве.
|
||
|
Отче, обрати меня в сержанта Кто заменит меня? "Я жил во времена Советов" "Вот этот камень, что в руке держу..." "Люди есть – как солнца. Свет их льётся..." "Весь этот мир..." Алтарь Победы Последний долг |
||
|
ОТЧЕ, ОБРАТИ МЕНЯ В СЕРЖАНТА Всей душой, всем сердцем, даже кожейВ 1941 году я считал, как и фюрер, Ощущаю боль твою, Донбасс… Если бы хоть на пять лет моложе, Я сегодня был бы среди вас. Мочи нет смотреть на ваши муки… Убивают женщин и детей… Все они – кто дети мне, кто внуки, Если двое – там я сам-третей. Как вам выжить в этом аде сущем? Каждый день с молитвой я встаю: – Авва Отче! Ты же всемогущий – Возврати мне молодость мою… Не просить же мне о том гаранта, Он пообещал бы, не отверг… Отче! Обрати меня в сержанта, Бравшего когда-то Кенигсберг. Ниспошли тому сержанту милость, Чтобы, если уж на этот раз Выпал жребий, пусть бы смерть явилась В праведном бою за мой Донбасс. «За освобождение Донецка» Скоро будет выбита медаль. Ваня внук с серьёзностью недетской К банту всех наград моих советских – Серебро и бронза там, и сталь – Приколол и эту бы медаль. 10-11 февраля 2015 КТО ЗАМЕНИТ МЕНЯ? Я при пушечном громе, Но не в дальнем краю, Я в Москве, в Белом доме, Жизнь окончил свою. Дни за днями промчатся, То шурша, то звеня, Но уже, может статься, Вы отпели меня. Было б думать напрасно, Будто смерть не страшна В этом доме прекрасном, На восьмом у окна. Был он белым по праву. Стал он чёрным тогда. Он пребудет кровавым С той поры навсегда. Я сначала был ранен, А в полпятого дня Два омоновца пьяных Пристрелили меня. Я не стал признаваться, Видя злость их и пыл, В том, что мне восемнадцать, Я ещё не любил. Ведь они не щадили И моложе, чем я, Ныне все мы в могиле, Как большая семья. В стенах чёрного дома Пламя жрало меня. Всё там, словно солома, Было в смерче огня. Что вдали и что близко, Всё огонь поглотил. Там была и расписка, Что я гроб оплатил. Полный скорби и гнева, Пал я с мыслью о том, Что убит подо Ржевом Дед мой в сорок втором. Деду легче, быть может: Чужеземцем был враг, А меня уничтожил Свой подлец и дурак. Я сгорел в этом доме На восьмом этаже. Ничего больше, кроме Тени в нашей душе. Хоть частичку России Заслонил я собой, Но узнать был не в силах, Чем закончился бой. Если вы отступили, Если бросили флаг, Как мне даже в могиле, Даже мёртвому, как? Как хотя бы немного Обрести мне покой? Как предстать перед Богом С болью в сердце такой? Даже если мне в душу Его речи вошли, Против танков и пушек Что вы, сын мой, могли? Но отдал не напрасно Жизнь до времени я – Есть на знамени красном Ныне кровь и моя. Лишних слов тут не надо, Но – всегда вас табун – Что ж не видел вас рядом, Патриоты трибун? А вот справа и слева Ощутил всем нутром Тех, кто пал подо Ржевом В страшном сорок втором. Наш Союз не разрушат Ни года, ни снаряд. Наши гневные души Над Россией парят. * * * Я жил во времена Советов. Я видел всё и убеждён: Для тружеников, для поэтов Достойней не было времён. Я жил в Стране Социализма, Я взвесил все её дела И понял: никогда Отчизна Сильней и краше не была. Я жил во времена Союза В семье несметных языков, Где дружбы дух и братства узы Страну хранили от врагов. Я жил в эпоху Пятилеток И был голодным иногда, Но видел я – мой глаз был меток, – Нам светит горняя звезда. Что ж, ошибались мы во многом, Но первыми прорвали мрак. И в Судный День, представ пред Богом, Мы развернём наш Красный Флаг. 22.01.1999 * * * Вот этот камень, что в руке держу, Старей меня на множество столетий. И я свой круг по жизни завершу, А он ещё останется на свете. Он много видел на веку своём: Бунты, пожары, язвы моровые, Как в засуху дымился окоём, Как по Земле прошли две Мировые. Всего и не припомнить. Но ничто – Ни страх, ни боль, ни голод – не задело. Всё проходило, как сквозь решето. Не знал он слова, и не знал он дела. А если б в нём душа жила хоть час, И если бы с людьми ты пообщался, Ещё вопрос, кто первым бы из нас С юдолью этой горькой попрощался. 27.08.1976 * * * Люди есть – как солнца. Свет их льётся И тепло от них – во все края. Пушкин был таким. Таким был Моцарт. Как хотел таким же быть и я! Люди есть – как луны. Свет их ярок, Но не свой он, а у солнца взят. Господи, пошли такой подарок! Даже и ему я буду рад. Но – есть люди-камни среди прочих. Здесь тепла и света не проси. Если только можно, авва Отче, Чашу эту мимо пронеси! Июль 1974 * * * Весь этот мир – от блещущей звезды До малой птахи, стонущей печально, Весь этот мир труда, любви, вражды, Весь этот мир трагичен изначально. И ничего иного тут не жди, А наскреби терпенья по сусекам И, зная всё, сквозь этот ад иди И до конца останься человеком. январь 1974 АЛТАРЬ ПОБЕДЫ
Сорок четвёртый. Польша. Висла. Мне двадцать лет. И как Вийон, Я жизнь люблю сильнее смысла, Сильней значения её. Как всё, хотел в живых остаться, Без костылей прийти с войны, Но, как не трудно догадаться, Я знать не мог ещё цены Любви, испитой полным кубком, Отцовства радостям простым, Труду, смиренью и уступкам, Ветвям черёмухи густым, Неторопливым наслажденьям Неспешного теченья дум, Случайным нежным песнопеньям, Тропе, что выбрал наобум… Потом лишь это всё изведав, Я оценить сумел вполне, Что отдал на алтарь Победы 10-й «А» на той войне.
ПОСЛЕДНИЙ ДОЛГ Я звоню фронтовым кореша́м: «– Алексей!.. Ваня Чеверёв!.. Тонечка!....Колька!.». Ведь они же вернулись с кровавых полей, Для меня никого нет на свете милей! Но я слышу гудки лишь и только… Всё же снова и снова звоню: «– Старшина!.. Лейтенант!.. Медсестра наша милая Света!..» Но в ответ – тишина…тишина…тишина.. Между нами стена, между нами стена, И в ответ – никакого ответа. Я упорный, взываю опять и опять: «– Помкомвзвода!.. Катюша, голубка!.. Приходите! Есть выпить! Туды вашу мать!.. Как когда-то споём мы «Землянку» опять…» Но молчит равнодушная трубка. Повезло пережить нам лихую грозу, Но нельзя пережить похоронку. Что ж, снимаю шинель, вытирая слезу, И один я за вас до врага доползу И последнюю брошу «лимонку».
|
||
