23.04.2024
Н. Климов

Русская поэзия | Александр Ерёменко

Александр Ерёменко
 
 
ЕРЁМЕНКО Александр Викторович (1950 – 2021) родился в деревне Гоношиха Алтайского края в крестьянской семье. Окончил школу в алтайском городе Заринск. Работал литературным сотрудником в районной газете, каменщиком. В 1977 приехал в Москву и поступил в Литературный институт имени А.М. Горького (не окончил курса). Входил в московский клуб «Поэзия». В конце 1970-х – начале 1980-х годов часто выступал на формальных и неформальных встречах вместе с И.Ф. Ждановым и А.М. Парщиковым, и критики пытались объединить творчество этих поэтов разными терминами: «метареализм», «метафоризм», «метаметафоризм» и т.п. Автор книг стихов: «Добавление к сопромату» (1990), «Стихи» (1991), «На небеса взобравшийся старатель» (1993), «Инварианты» (1997), «Горизонтальная страна» (1999), «Opus Magnum» (2001) и других. Лауреат премии имени Бориса Пастернака.
Жил в Москве.
 

  Ночная прогулка
Отрывок из поэмы
 

НОЧНАЯ ПРОГУЛКА

Мы поедем с тобою на А и на Б
мимо цирка и речки, завёрнутой в медь,
где на Трубной, вернее сказать, на Трубе,
кто упал, кто пропал, кто остался сидеть.

Мимо тёмной «России», дизайна, такси,
мимо мрачных «Известий», где воздух речист,
мимо вялотекущей бегущей строки,
как предсказанный некогда ленточный глист.

Разворочена осень торпедами фар,
пограничный музей до рассвета не спит.
Лепестковыми минами взорван асфальт,
и земля до утра под ногами горит.

Мимо Герцена – кр′угом идёт голова.
Мимо Гоголя – встанешь и – некуда сесть.
Мимо чаек лихих на Грановского, 2,
Огарёва, не видно, по-моему, – 6.

Мимо всех декабристов, их не сосчитать,
мимо народовольцев – и вовсе не счесть.
Часто пишется «мост», а читается «месть»,
и летит филология к чёрту с моста.

Мимо Пушкина, мимо… куда нас несёт?
мимо «тайных доктрин», мимо крымских татар,
Белорусский, Казанский, «Славянский базар»…
Вон уже еле слышно сказал комиссар:
«Мы ещё поглядим, кто скорее умрёт…»

На вершинах поэзии, словно сугроб,
наметает метафора пристальный склон.
Интервентская пуля, летящая в лоб,
из затылка выходит, как спутник-шпион!

Мимо Белых Столбов, мимо Красных Ворот.
Мимо дымных столбов, мимо траурных труб.
«Мы ещё поглядим, кто скорее умрёт». –
«А чего там глядеть, если ты уже труп?»

Часто пишется «труп», а читается «труд»,
где один человек разгребает завал,
и вчерашнее солнце в носилках несут
из подвала в подвал…

И вчерашнее солнце в носилках несут.
И сегодняшний бред обнажает клыки.
Только ты в этом тёмном раскладе – не туз.
Рифмы сбились с пути или вспять потекли.

Мимо Трубной и речки, завёрнутой в медь.
Кто упал, кто пропал, кто остался сидеть.
Вдоль железной резьбы по железной резьбе
мы поедем на А и на Б.



ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ

Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема.
Шелестит по краям и приходит в негодность листва.
Вдоль дороги пустой провисает неслышная лемма
телеграфных прямых, от которых болит голова.

Разрушается воздух. Нарушаются длинные связи
между контуром и неудавшимся смыслом цветка.
И сама под себя наугад заползает река
и потом шелестит, и они совпадают по фазе.

Электрический ветер завязан пустыми узлами,
и на красной земле, если срезать поверхностный слой,
корабельные сосны привинчены снизу болтами
с покосившейся шляпкой и забившейся глиной резьбой.

И как только в окне два ряда отштампованных ёлок
пролетят, я увижу: у речки на правом боку
в непролазной грязи шевелится рабочий посёлок
и кирпичный заводик с малюсенькой дыркой в боку.

Что с того, что я не был там только одиннадцать лет?
За дорогой осенний лесок так же чист и подробен.
В нём осталась дыра на том месте, где Колька Жадобин
у ночного костра мне отлил из свинца пистолет.

Там жена моя вяжет на длинном и скучном диване.
Там невеста моя на пустом табурете сидит.
Там бредёт моя мать то по грудь, то по пояс в тумане,
и в окошко мой внук сквозь разрушенный воздух глядит.

Я там умер вчера. И до ужаса слышно мне было,
как по твёрдой дороге рабочая лошадь прошла,
и я слышал, как в ней, когда в гору она заходила,
лошадиная сила вращалась, как бензопила.