Русская поэзия | Константин Фролов-Крымский

НАПОЛЕОН В МОСКВЕ

Пылала Русская земля,
Гудел набатный звон.
В палатах каменных Кремля
Не спал Наполеон.

Неразговорчив и угрюм,
Сидел он за столом,
И вихри невесёлых дум
Кружили над челом.

Хоть Небо посылало знак,
Но им он пренебрег.
И сразу всё пошло не так,
Как замышлял стратег.

Мираж растаял, словно воск,
И пала пелена:
Пред ним – упорство русских войск
И «скифская война».

Уж нет в лесах чужой земли
Былого куража.
Две русских армии прошли
По лезвию ножа!

К назначенному рандеву
Пробились на штыках,
Лихого маршала Даву
Оставив в дураках.

На лабиринт походных карт,
Сжимая кулаки,
Смотрел угрюмо Бонапарт,
Ходили желваки.

И как бы ни был утомлён,
И сколь ни пил вина,
Он вспоминал, как страшный сон,
Кошмар Бородина.

Отборных войск могучий вал,
Как многорукий спрут,
До поздней ночи штурмовал
Всего один редут!

И что услышал он взамен
Блистательных побед,
Спросив, а сколько взято в плен?
– Мон сир, а пленных нет.

Доколе чувствует нога
Земли родную твердь,
Солдаты милости врага
Предпочитают смерть!

Их генерал Багратион
Стоял подобно льву!
И не один наш батальон
Остался там, во рву.

Сияло солнце высоко,
Сменив ночную тьму.
Уже тогда бы глубоко
Задуматься ему!

Вот роковая та черта!
За ней – лишь мрак и тишь!
Не лучше ль бросить всё к чертям
И ну – домой, в Париж!

Но верой, что победы ждут,
Как брагой опьянён,
Урокам битвы за редут
Не внял Наполеон.

И чёрный ангел пролетел,
Зашторив неба синь...
Лишь ночь да груды мёртвых тел.
Всё кончено. Аминь.

В Европе путь всегда один
В любые времена –
Взял, скажем, Вену иль Берлин –
И кончена война!

Народ, понятно, в стороне.
За всех решает знать.
А в этой варварской стране
Как можно воевать?!

Ну где ещё встречали вы,
Чтоб, яростью ведом,
Обычный мещанин Москвы
Сам подпалил свой дом!

Чтоб развернуть в обратный путь
Непрошеную рать,
Не дать не охнуть, не вздохнуть,
Не перезимовать.

Винить Всевышнего грешно –
Он всем за всё воздал.
Наполеон смотрел в окно
И всё чего-то ждал.

Впервые, на исходе дня,
Необъяснимый страх
Зловещим отблеском огня
Играл в его глазах.

Когда под ложечкой сосёт –
Внутри вскипает злость.
Он вдруг почувствовал, что всё
Лишь только началось:

Казачий посвист, волчий вой,
Коварный русский лес,
За Малоярославец бой,
За Вязьму, за Смоленск.

А уцелевшие в огне
Уж приговорены –
Они останутся на дне
Реки Березины.

Цель, что казалась так близка, –
Лишь грёзы и обман.
И станут призраком войска
Двунадесяти стран.

Они прочувствуют всерьёз
Сквозь тонкую шинель
И обжигающий мороз,
И лютую метель.

И глада тощая рука
Терзать им будет плоть.
И отвернётся на века
От грешников Господь.

Камина пламенный азарт
Грел спину горячо.
Вдруг как-то зябко Бонапарт
Повёл своим плечом.

И процедил сквозь узкий рот,
Не повернув главы:
– Седлать коней! Трубить «поход»!
Уходим из Москвы.

ДИВИЗИИ ГЕНЕРАЛА ДМИТРИЯ НЕВЕРОВСКОГО

Не фантазия это, не россказни:
Ощетинившись в грозном каре,
Восемь тысяч солдат Неверовского
Шли к Смоленску по летней жаре.

Словно в акте безумной мистерии,
Вёрст пятнадцать, в дыму и в пыли,
Принимая в штыки кавалерию
И теряя товарищей, шли.

Восемь тысяч, ещё не обстрелянных,
Встали в рост на пути у врага!
Те, кому умереть было велено,
Шли, не прячась – ведь честь дорога.

Познакомился с царством Хароновым
Русской кровушки алчущий зверь,
Чтобы воинство Багратионово
До Барклая дошло без потерь.

Вот и день уже к вечеру клонится
За неистовым солнцем вдогон.
Но Мюрат свою лучшую конницу
Вновь и вновь посылает в огонь.

Сатанеет, не зная усталости,
Весь в доспехи закованный враг.
Но отбиты в блистательной ярости
Все четыре десятка атак.

Трижды праведен бой с иноверцами!
Вся земля – как единый редут!
Каждый холм, каждый кустик и деревце
Жребий твой отдалят, отведут.

Этот подвиг в истории высечен,
Как потомков восторженный стих.
Двадцать две иноземные тысячи
Против русских восьми… Но каких!

СОВЕСТЬ

Фрагмент

...Упорно, без помощников и слуг,
Трудился Бог, не покладая рук.
И день настал, когда Господь изрек:
– Ну, что ж, пора! Да будет человек!

Поколдовав над глиняным куском,
Смешав его с водою и песком,
Бог сотворил прообразы всех рас –
По цвету кожи и разрезу глаз.

Когда же русских создавал Господь,
Он бросил в глину Совести щепоть,
Чтоб, как маяк, зовущий впереди,
Твердила: «Не убей! Не укради!
Гордыню на смирение смени!
Поверивших в тебя не обмани!
Последнее голодным отдавай!
Не гневайся! Не трусь! Не предавай!
Не верь низкопоклонникам-льстецам!
Не потакай невежам и глупцам!
Не омрачай обидою чело –
Лишь слабый бесконечно помнит зло!
Соблазном сладким душу не губя,
Люби Отчизну больше, чем себя!
Свой тяжкий путь слезами окропи,
Но целый век терпи, терпи, терпи!»

Так сотни лет из потаённых мест
Мы, русские, несём свой вечный крест,
Чтоб будущим потомкам завещать
Уменье видеть, слышать и ... прощать.

За сотни вёрст, в беспамятстве, в бреду
Уменье сердцем чувствовать беду.
И даже к тем, кто трижды предал нас,
Спешить на помощь в их нелёгкий час!

Мы пережили не одну войну
И две попытки развалить страну.
Но, как ни выла подлая орда,
Мы выжили! И будет так всегда!

Нам не пристало с пеною у рта
Доказывать, в чём наша правота.
Пусть помнят те, кто нашей смерти ждёт, –
«Собака лает – караван идёт!»

ПОЕДИНОК

Мне снится сон: тугие луки
Звенят упругой тетивой.
А подле – недруги и други
Сошлись пред сечей роковой.
В туманном саване рассвета
К земле приникла тишина.
И Русь, как тело Пересвета,
Перед броском напряжена.
Кося в предчувствии забавы
Свои бесстыжие глаза,
Сломил конём донские травы
Промеж полков Темир-мурза.
И вои смолкли в ожиданье,
Отдать готовы кровь и пот,
Когда потоки гнусной брани
Выплевывал скабрезный рот.
Хоругви ветром полоскало,
Кольчуги мокли от росы...
И крикнул Дмитрий: «Аль не стало
Сынов достойных у Руси?!
Дерзайте, русичи! Доколе
Терпеть нам этот стыд и срам!
Душа болит – так дайте ж волю
Своим мечам да топорам!»
И тишина вдруг раскололась,
Полки сомкнулись, напряглись,
Когда раздался властный голос:
«А ну-ко, брат, посторонись».
Легко, уверенно, неспешно
Конь вынес в поле чернеца.
И сразу наглая усмешка
Сползла с надменного лица.
Глаза раскосые сверкнули,
И, взвившись будто бы от шпор,
Свирепый конь в роскошной сбруе
Понёс мурзу во весь опор!
Глупец! Он мчался, предвкушая
Победы скорой торжество,
Но сила правая, святая
Уж предрекла судьбу его!
Как две скалы в широком поле,
Как два орла, в выси паря,
Как две волны в безбрежном море,
Столкнулись два богатыря.
Копыт вдруг оборвался топот,
И в той зловещей тишине –
Лишь треск ломающихся копий.
Да ветра свист. Да храп коней.
О, как орда заголосила,
В припадке злобы Русь кляня,
Когда неимоверной силой
Мурзу швырнуло под коня!
Но враг был злобен и коварен.
И, словно смертоносный дар,
В последний миг сумел татарин
Направить в сердце свой удар.
И конь шарахнулся пугливо,
Заржал с тревогой и тоской,
Когда седок вцепился в гриву
Своей немеющей рукой.
Но, отпуская жизнь без грусти
С последним хрипом: «Удержусь!», –
Он веровал, что встретил грудью
Копье, нацеленное в Русь.

В расшитой золотом палатке,
Всю власть изведавший сполна,
Не знал Мамай, что в этой схватке
Его судьба предрешена.
Но, в изумленье хмуря брови,
Он понял вдруг, поборник зла:
Русь, истекающую кровью,
Ему не выбить из седла!
А где-то, ждавшие до срока,
Уже во весь летели дух
Лихие соколы Боброка
Крушить постылую орду!
Копьё могучего монаха
Подняв с поруганной земли,
Они неотвратимость краха
Всему нашествию несли!
Вздымая длани обречённо,
Роняя бунчуки к ногам,
Орда молилась исступлённо
Своим неистовым богам.
И, ждать расплаты не желая,
Хан гнал нещадно скакуна.
А вслед смеялась, оживая,
Непостижимая страна.

МЫ – РУССКИЕ

Мы русские – какой восторг!
А.В. Суворов

Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
«Ютясь» в салоне своего «Порше»,
Сказал: «Мне стыдно называться русским.
Мы – нация бездарных алкашей».
Солидный вид, манера поведенья –
Всё дьяволом продумано хитро.
Но беспощадный вирус вырожденья
Сточил бесславно всё его нутро.
Его душа не стоит и полушки,
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
А вот потомок эфиопов Пушкин
Не тяготился русскостью своей.
Себя считали русскими по праву
И поднимали Родину с колен
Творцы российской мореходной славы
И Беллинсгаузен, и Крузенштерн.
И не мирясь с мировоззреньем узким,
Стараясь заглянуть за горизонт,
За честь считали называться русским
Шотландцы – Грейг, де Толли и Лермонт.
Любой из них достоин восхищенья,
Ведь Родину воспеть – для них закон!
Так жизнь свою отдал без сожаленья
За Русь грузинский князь Багратион.
Язык наш – многогранный, точный, верный –
То душу лечит, то разит, как сталь.
Способны ль мы ценить его безмерно
И знать его, как знал датчанин Даль?
Да что там Даль! А в наше время много ль
Владеющих Великим языком
Не хуже, чем хохол Мыкола Гоголь,
Что был когда-то с Пушкиным знаком?
Не стоит головой стучать о стенку
И в бешенстве слюною брызгать зря!
Мы – русские! – так говорил Шевченко.
Внимательней читайте кобзаря.
В душе любовь сыновнюю лелея,
Всю жизнь трудились до семи потов
Суворов, Ушаков и Менделеев,
Кулибин, Ломоносов и Попов.
Их имена остались на скрижалях
Как подлинной истории азы.
И среди них – как столп – старик Державин,
В чьих жилах кровь татарского мурзы.
Они идут – то слуги, то мессии, –
Неся свой крест на согбенных плечах,
Как нёс его во имя всей России
Потомок турка адмирал Колчак.
Они любовь привили и взрастили
От вековых истоков и корней.
Тот – русский, чья душа живёт в России,
Чьи помыслы – о матушке, о ней.
Патриотизм не продают в нагрузку
К беретам, сапогам или пальто.
И коль вам стыдно называться русским,
Вы, батенька, не русский. Вы – никто.

ГЕНЕРАЛУ АЛЕКСАНДРУ ТУЧКОВУ ЧЕТВЁРТОМУ

Я погибну в бою на усеянном трупами поле,
На глазах у солдат, отбивающих вражеский вал,
И уйду навсегда с этой многострадальной юдоли
Так, как должно герою, как с детства об этом мечтал.

За мгновенье до смерти подняв опалённое знамя,
Приободрив бойцов, я рванусь безоглядно вперёд…
И опустится мгла, и разверзнется небо над нами,
И Господь всемогущий к ответу меня призовёт.

Уцелеть суждено иль погибнуть – на всё Божья воля.
И уж точно не нами придуманы эти бои.
И солдаты меня попытаются вынести с поля,
Но погибнут от бомбы, попавшей в носилки мои.

И на том самом месте, где высились груды убитых,
Где пропитана кровью солдатской густая трава,
Безутешно скорбящим воздвигнет святую обитель
В память горькой утраты моя молодая вдова.

Брат мой Павел ещё под Смоленском проявит отвагу:
Будет ранен в бою рукопашном клинком и штыком.
Даже сам Бонапарт в восхищенье вернёт ему шпагу,
Удостоив почётного пленника гордым кивком.

Сколько раз приходилось зубами скрипеть от бессилья,
Подставляя бока под врага ненавистную плеть!
Но когда вдруг поймёшь – у тебя за спиною Россия, –
В мире нет супостата, способного нас одолеть!

Перед мощью врага мы не дрогнули, не отвернули!
Мы вцепились друг в друга, а там – как Всевышний решит.
Вот и брат Николай будет ранен французскою пулей.
И покинет сей мир, и на Небо ко мне поспешит.

Покидая защитников Багратионовых флешей,
Я уйду с твёрдой верой в победу и с пулей в груди.
И смотритель у Райских Ворот спросит: «Камо грядеши?»
И узнает меня, и устало кивнёт: «Проходи».

* * *

Мы однажды вернёмся, Россия,
Под твои вековые крыла,
От свободы своей обессилев,
Что обчистила нас догола.

От бредовых своих вожделений,
Под кликушеский западный вой
Мы придём и уткнёмся в колени
Непокрытой своей головой.

Побеждая в боях эпохальных,
Об униженных братьях скорбя,
Ты жалела и ближних, и дальних,
Никогда не жалея себя.

Ты несла это бремя отроду,
Как венец из терновых ветвей,
Положив за чужую свободу
Миллионы своих сыновей.

Сколько стоили эти победы
Крови, пота, отваги, труда,
Если с запада – немцы да шведы,
Золотая – с востока – Орда!

Быть бы нам бессловесной прислугой,
С очерствелою коркой в горсти,
Если б ты не надела кольчугу
И не встала у них на пути.

Натерпевшись от «жизни красивой»
По наивной своей простоте,
Мы однажды вернёмся, Россия.
Так бывает у взрослых детей.

В знак раскаянья и очищенья,
Признавая порочность и блуд,
Мы открыто попросим прощенья
За своих бесноватых иуд.

Заигрались народные слуги,
В одиночку деля пироги!
Сколько лет наши дети и внуки
Раздавать будут наши долги!

Мы укажем своим демократам
Дальний путь в долговую тюрьму.
Лучше быть на Руси «младшим братом»,
Чем холопом в чужом терему.

Мы столы вкусной снедью накроем,
В кубки вина златые нальём,
По былому поминки устроим,
Наши лучшие песни споём.

Нас отрезали и не спросили,
Нужно ль нас от тебя защищать…
И когда мы вернёмся, Россия,
Ты простишь. Ты умеешь прощать.

НЕ ЗОВИТЕ МЕНЯ В БУНДЕСТАГ

Мне не жалко погибших немецких солдат,

Что хотели с землёю сравнять Сталинград,

Этих Гансов и Фрицев, лежащих в могиле,

Потому что они мою землю бомбили.

Мне не жалко лоснящихся, наглых и потных,

Опьяневших от крови безмозглых животных.

И за хворост, что брошен был в пламя пожара,

Их настигла вполне справедливая кара.

Предо мной на столе – желтизна фотографий,

Где смеются довольные асы Люфтваффе.

Это те, кто, нарушив святые законы,

Санитарные подло бомбил эшелоны.

Наши школы, больницы, дома, магазины

С их нелёгкой руки превратились в руины,

А на то, что дышало, любило, мечтало,

Были сброшены адские тонны металла.

Мне румын, итальянцев и венгров не жалко!

И плевать – было холодно им или жарко!

Все они в мою горькую землю зарыты,

Потому что убийцы должны быть убиты.

Я нарочно взвалил эту память на плечи,

Чтоб вовек не дымили в Освенциме печи.

Чтоб никто не познал, что такое – блокада,

Голод, холод и лютая ночь Ленинграда.

Кто-то будет доказывать мне со слезами:

– Мы – солдаты Германии! Нам приказали!

Вот и фото детишек, и крестик на теле.

Мы в России нечаянно! Мы не хотели!

Пусть они будут клясться, больны и плешивы.

Только я им не верю! Их слёзы фальшивы!

Их потомки забудут войны «ароматы»

И с готовностью в руки возьмут автоматы.

Нам, увы, не вернуть наших жертв миллионы.

Перед нами незримо проходят колонны.

От начала войны до Девятого Мая

В наши души стучит эта бездна немая.

Не осталось живого, поистине, места

От Мурманска до Крыма, от Волги до Бреста.

На полях, где гуляли незваные гости,

До сих пор мы находим солдатские кости.

Между нами и Западом пропасть бездонна.

Но Россия не мстит никогда побеждённым.

Не тревожьте вы Имя Господнее всуе!

С мертвецами наш гордый народ не воюет.

Мне не жалко погибших немецких солдат.

Их порочные души отправились в ад.

Не зовите меня в Бундестаг! Не поеду!

И не буду прощенья просить за Победу!

Симферополь

29.11.2017

НЕ БУДИТЕ РУССКОГО МЕДВЕДЯ!

Милые заморские соседи,

Сытые, вальяжные, как боги,

Не будите русского медведя.

Пусть он мирно спит в своей берлоге.

Не мешайте царствовать и править,

Есть и пить, покуда сердце бьётся.

Вы себе не можете представить,

Чем для вас всё это обернётся!

Вы уже не раз его пинали,

Унижали, посыпали пылью,

На берёзе русской распинали,

Жгли огнём и в омуте топили.

И когда уверенность в победе

Доводила вас до сладкой дрожи,

Рык утробный русского медведя

Раздавался вдруг у вас в прихожей.

Что ж вам, братцы, дома не сидится?

Так и тянет, прилетев на запах,

Щедрую российскую землицу

Взять и отобрать у косолапых!

Сколько лет мыслишкою лукавой

Ваши переполнены газеты,

Мол, «какое мы имеем право

На одну шестую часть планеты!?»

Мы сюда пришли по божьей воле,

Честь свою ничем не замарали.

И не вам судить о нашей доле!

Мы своё богатство не украли.

Наши нерушимые основы –

Паруса, полозья да подковы,

Беринги, Хабаровы, Дежнёвы,

Ермаки, Поярковы, Зайковы.

Дамы, господа, синьоры, леди,

За черту ступая ненароком,

Не дразните русского медведя:

Ваше баловство вам выйдет боком.

Вы его обманете стократно,

В кабаке обчистите до нитки,

Ведь у вас любая милость – платна,

Ваши боги – золотые слитки.

Ваше кредо – разделяй и властвуй,

Ваша правда – это правда Силы.

Вы привыкли восседать над паствой,

Неугодных одарив могилой.

А вот русский в каждом видит брата,

Не приемля скаредность и лживость.

Для него всего важнее – Правда,

А всего дороже – Справедливость.

Потому со дна любого пекла,

Где никто другой не сможет выжить,

Русский вдруг поднимется из пепла,

Из трясины и дорожной жижи.

Выветрит угар кровавой битвы,

В чистом роднике омоет очи,

Пред иконою прочтёт молитвы...

И придёт к вам в дом однажды ночью.

Весь пропахший порохом и кровью,

Поведя вокруг усталым взором,

Он замрёт у вас над изголовьем

И в глаза посмотрит вам с укором.

И пока вы свет не погасили,

Спросит он, былое подытожив:

–Ты зачем пришёл ко мне в Россию?

Или я тебе чего-то должен?

Вы поймёте, что пришла расплата.

Но платить, как оказалось, нечем.

Русский бы простил, наверно, брата.

Только ж вы не брат ему, а нечисть.

И душонку, сжавшуюся в плоти,

Теребя под хмурым взглядом гостя,

Вы тысячекратно проклянёте

Глупую идею «Дранг нах Остен».

Жаждущие новых территорий

Для бейсбола, регби или гольфа,

Почитайте парочку историй

Про Наполеона и Адольфа.

Поумерьте пыл парадной меди!

Отвечать за глупости – придётся!

Не будите русского медведя.

Может быть, тогда и обойдётся.

23–25.10. 2014