ПЕХОТА 

-

А я пивал 

из грязных луж, 

болотных бочагов 

и речек в половодье. 

Держась за гуж, 

терпел, когда не дюж, 

и не марал солдатское исподне, 

когда стреляли с гор, 

когда – в упор, 

когда разрывы –  

гуще, чем нарывы 

на обмороженных 

в разгар декабрьских стуж 

ногах... 

-

Давай, метель, завьюжь, 

дождина, шпарь, 

и жарь сильней, светило... 

А нам ничто иное не светило: 

пехота, братцы, и сейчас – пехота. 

Её удел – в крови, поту, блевоте, 

скотинке серой, выблядку войны... 

Что морщитесь? 

-

А, вона как – нежны... 

Ну, ясен пень: мы на хрен не нужны, 

мы только вам – должны, должны, должны... 

В жару и холод – топать, топать, топать, 

втирая в лбы пороховую копоть, 

в бою неловко дыры в теле штопать, 

зарыться в землю, прорасти в окопы –  

и гибнуть, прикрывая ваши жопы. 

-

...А так вам 

нету дела до пехоты. 

БЛОКПОСТ 

-

Ты чуешь, командир, как пахнет лето? 

Полынной горечью земли согретой, 

травою пряною с некошеного луга 

и кровью нами залитого юга. 

Настоем ягод в шелковичной кроне, 

прокисшей медью стреляных патронов, 

солярой горькою из приданного танка 

и смертью от неубранных останков.

ПРИМИ, ГОСПОДЬ 

-

Из пламени да копоти –  

в мир светлой тишины... 

Теперь, выходит, Господи, 

Ты вместо старшины? 

Тогда прими по описи: 

«калаш», бронежилет, 

рожок в кровавой окиси –  

пустой, патронов нет. 

А гильзы-колокольчики 

усыпали поля. 

Сперва патроны кончились, 

а вслед за ними – я. 

Пиши, Господь: солдатское 

исподнее бельё, 

душа моя арбатская 

и тело – без неё.

родные мои...