Русская поэзия | Юнна Мориц

Юнна Мориц

 
 
МОРИЦ Юнна Петровна родилась в 1937 году в Киеве. Окончила Литературный институт имени А.М. Горького, несмотря на то, что её в 1957 году исключали за «нездоровые настроения в творчестве». В 1961 году вышла книга стихотворений «Мыс Желания» (по названию мыса на Новой Земле), основанная на впечатлениях от путешествия по Арктике. Затем поэтические сборники: «Лоза» (1970), «Суровой нитью» (1977), «Третий глаз» (1980), «Синий огонь» (1985), «В логове голоса» (1990), «Лицо» (2000), «Таким образом» (2000), «Не бывает напрасным прекрасное» (2006) и другие, поэтические книги для детей. Её стихи переведены на все европейские языки, а также на японский, турецкий, китайский. Лауреат премий имени А.Д. Сахарова, «Триумф», «Золотая роза» (Италия), имени А. Дельвига и других. Живёт в Москве.
 

  "Особо культурные парни..."
"Когда идёт Россия на уступки..."
"Евгеника – прелестная наука..."
Запад святой
После войны
Мой подвал
"Не вспоминай меня..."
"Уеду, уеду, уеду..."
Хозяйство
Хорошо – быть молодым!
Это осень, мой друг
Демократия погрома
Прохожий
Себе
 

* * *

(отрывок)

-

Особо культурные парни

Балканы культурно бомбят.

В особо культурной поварне

Состряпали этих ребят.

Особо культурные страны

Их нынче пекут, как блины,

И будут они ветераны

Особо культурной войны.

Они убивают культурно

Мосты, поезда, города,

Поскольку ведёт  себя дурно

Людей некультурных среда.

Но бомбами вышибут сходу

Мозги некультурных людей

И новую купят народу

Культуру и новых вождей.

И будут потом ветераны

Особо культурной войны

Учить некультурные страны

Особому чувству вины –

За то, что не сразу в могилу

Культурно они улеглись,

А, всю некультурную силу

Собрав, некультурно дрались.





     * * *

Когда идёт Россия на уступки,

Ей череп разбивают молотком –

На деньги стран, желающих разрубки

России, не съедобной целиком.

-

Смолоть зерно судьбы и стать мукою,

Утратить путь божественный зерна?!

Тогда весь мир оставит нас в покое

И вся правозащитная шпана.

-

Не дай смолоть им нашу силу воли

И сделать корм из наших отрубей,

Не дай, судьба, очнуться нам в помоле!..

И ты, Поэтка, вкусной быть не смей.





* * *

Евгеника – прелестная наука

О высшем сорте и во имя высшей цели,

Когда кобель, тебя загрызший, или сука

Несут здоровый дух в здоровом теле.

-

Наука о естественном отборе,

О высшем сорте и во имя цели высшей, –

О том, что честь имеет в этом споре

Остаться высший сорт, тебя загрызший.

-

И чистой лирики моей Сопротивленье

Не прекратится в столь кошмарном укороте, –

Когда огрызком остаётся населенье,

А быть должно – в неразгрызаемом народе.





ЗАПАД СВЯТОЙ

Слепотой, глухотой, немотой
Наслаждается запад святой,
Когда мчится в Россию лавина
Мирных беженцев, а Украина
Бьёт по ним, и летящая мина
Абсолютно чиста и невинна,
Где распахнута смерти долина.
И своей глухотой,
И своей немотой
Наслаждается запад святой!

Абсолютно невинным и чистым
Запад выглядит специалистом
С абсолютно крутой правотой –
Слепотой, глухотой, немотой!
Миномётчик и снайпер-молодчик
Бьют по беженцам, по журналистам,
Чей язык – Достоевский, Толстой.
Так в Европу идёт Украина,
Где невинна летящая мина,
И летящая пуля невинна, –
И своей глухотой,
Немотой, слепотой
Наслаждается запад святой!




ПОСЛЕ ВОЙНЫ

В развалинах мерцает огонёк,
Там кто-то жив, зажав огонь зубами,
И нет войны, и мы идём из бани,
И мир пригож, и путь мой так далёк!..
И пахнет от меня за три версты
Живым куском хозяйственного мыла,
И чистая над нами реет сила –
Фланель чиста и волосы чисты.  
И я одета в чистый балахон,
И рядом с чистой матерью ступаю,
И на ходу почти что засыпаю,
И звон трамвая серебрит мой сон.
И серебрится банный узелок
С тряпьём. И серебрится мирозданье.
И нет войны, и мы идём из бани,
Мне восемь лет, и путь мой так далёк!..
И мы в трамвай не сядем ни за что –
Ведь после бани мы опять не вшивы!
И мир пригож, и все на свете живы,
И проживут теперь уж лет по сто!
И мир пригож, и путь мой так далёк,
И бедным быть – для жизни не опасно,
И, Господи, как страшно и прекрасно
В развалинах мерцает огонёк.

1980 г.





МОЙ ПОДВАЛ

Когда мы были молодые
И чушь прекрасную несли,
Фонтаны били голубые
И розы красные росли.

В саду пиликало и пело –
Журчал ручей и цвёл овраг,
Черешни розовое тело
Горело в окнах, как маяк.

Душа дождём дышала сладко,
Подняв багровый воротник,
И, словно нежная облатка,
Щегол в дыхалище проник.

Во мне бурликнул свет, как скрипка,
Никто меня не узнавал, –
Такая солнечная глыбка
Преобразила мой подвал.

С тех пор прошло четыре лета.
Сады – не те, ручьи – не те.
Но помню просветленье это
Во всей священной простоте.

И если достаю тетрадку,
Чтоб этот быт запечатлеть,
Я вспоминаю по порядку
Всё то, что хочется воспеть.

Всё то, что душу очищало,
И освещало, и влекло,
И было с самого начала,
И впредь исчезнуть не могло:

Когда мы были молодые
И чушь прекрасную несли,
Фонтаны били голубые
И розы красные росли.





* * *

Не вспоминай меня. И не забудь.
Мы не расстались, мы растаяли с тобою,
мы глубоко влились в единый путь,
где след не оставляется стопою.

На том пути любой преображён
и в силах приподняться над сейчасом,
где здравый смысл иных мужей и жён
не сыт любовью, хлебом, жизнью, мясом,

не сыт весельем и печалью дней,
не сыт свободой, силою и славой.
И вот, один другого голодней,
грызут науку сытости кровавой.

А я сыта по горло всем, что есть,
и голод мой не утолит добыча!
Не возвращайся. Встретимся не здесь,
а в голубом, воркуя и курлыча.

Не вспоминай меня. И не забудь.
Пускай как есть – не дальше и не ближе.
Подольше не давай меня задуть
и чаще снись – во сне я лучше вижу!




* * *

Уеду, уеду, уеду
В далёкую южную степь,
Где мчатся собаки по следу,
Сплетённому в узкую цепь.

Там хищные птицы кочуют,
И зной не жалеет лица,
И, запах собачий почуяв,
Там заячьи рвутся сердца.

Костры я раскладывать буду,
Охотникам ужин варить,
И я навсегда позабуду,
Как надо с тобой говорить.

Я буду усталая падать,
Но слышать, что ветры гудят.
Пусть небо, и горы, и пади
Меня от тебя оградят!

Я стану угадывать зверя
По травам, растоптанным зло.
Мне смелые люди доверят
Однажды своё ремесло.

И коршуна влажное тело
Повиснет на ленте ремня.
Уеду! Какое мне дело,
Как ты проживёшь без меня.




ХОЗЯЙСТВО

Когда бы жили вы в Европе
При Геббельсе и Риббентропе,
Где европейского еврея
Швыряли в печку, небо грея, –
Тогда бы спорить вы не стали:
Кто хуже – Гитлер или Сталин?

Когда бы жили вы в Европе
При Геббельсе и Риббентропе,
Где европейские фашисты
Пушисты были и душисты
На мыловарне, где зверея,
Варили мыло из еврея, –

Тогда бы спорить вы не стали:
Кто хуже – Гитлер или Сталин?

Зато хозяйства корифеи
Прозрели (в том числе евреи),
Что Гитлер, мыслящий злодейски,
Хозяйство вёл по-европейски,
А Сталин вёл по-азиатски,
Отстав от европейцев адски.

Кто хуже – Гитлер или Сталин,
Который был опьедестален
И зверски выиграл войну,
Спася от Гитлера страну?..
Но, блям, хозяйства корифеи
Прозрели (в том числе евреи), –

Что Гитлер, победив злодейски,
Хозяйство вёл бы европейски!..




ХОРОШО – БЫТЬ МОЛОДЫМ!

Хорошо – быть молодым,
За любовь к себе сражаться,
Перед зеркалом седым
Независимо держаться,
Жить отважно – черново,
Обо всём мечтать свирепо,
Не бояться ничего –
Даже выглядеть нелепо!

Хорошо – всего хотеть,
Брать своё – и не украдкой,
Гордой гривой шелестеть,
Гордой славиться повадкой, 
То и это затевать,
Порывая с тем и с этим,
Вечно повод подавать
Раздувалам жарких сплетен!

Как прекрасно – жить да жить,
Не боясь машины встречной,
Всем на свете дорожить,
Кроме жизни скоротечной!
Хорошо – ходить конём,
Власть держать над полным залом,
Не дрожать над каждым днём –
Вот уж этого навалом!

Хорошо – быть молодым!
Просто лучше не бывает!
Спирт, бессоница и дым –
Всё идеи навевает!
Наши юные тела
Закаляет исступленье!
Вот и кончилось, ля-ля,
Музыкальное вступленье, –

Но пронзительный мотив
Начинается! Вниманье!
Спят, друг друга обхватив,
Молодые – как в нирване,
И в невежестве своём
Молодые человеки –
Ни бум-бум о берегах,
О серебряных лугах,
Где седые человеки
Спать обнимутся вдвоём,
А один уснёт навеки.
... Хорошо – быть молодым!..




ЭТО ОСЕНЬ, МОЙ ДРУГ

Запах пены морской и горящей листвы, 
И цыганские взоры ворон привокзальных. 
Это осень, мой друг! Это волны молвы 
О вещах шерстяных и простудах банальных. 

Кто зубами стучит в облаках октября, 
Кастаньетами клацает у колоколен? 
Это осень, мой друг! Это клюв журавля, 
Это звук сотрясаемых в яблоке зёрен. 

Лишь бульварный фонарь в это время цветущ, 
На чугунных ветвях темноту освещая. 
Это осень, мой друг! Это свежая чушь 
Расползается, тщательно дни сокращая. 

Скоро все, что способно, покроется льдом, 
Синей толщей классической твёрдой обложки. 
Это осень, мой друг! Это мысли от том, 
Как кормить стариков и младенцев из ложки, 

Как дрожать одному надо всеми людьми, 
Словно ивовый лист, или кто его знает... 
Это осень, мой друг! Это слёзы любви 
Ко всему, что без этой любви умирает.




ДЕМОКРАТИЯ ПОГРОМА 

Пятнадцать лет назад просили сербы 
Их не бомбить во время Пасхи православной, 
Их не бомбить, когда Христос Воскресе. 
Но дама с дьявольской улыбкой превосходства 
Ответила от имени госдепа, 
От имени глобального господства, 
Что просьба сербов исторически нелепа, 
И, если думать о глобальном интересе, 
О демократии, о нравственном прогрессе, 
Бомбить на Пасху надо сербов обязательно, 
Без этого не будет убедительна 
Победа, не бомбящая на Пасху 
По той причине, что Христос Воскресе. 

Пятнадцать лет спустя, пасхальной ночью 
На Украине, в Украине (как хотите!) 
Славян славяне убивают – где? – в Славянске. 
Над перемирием пасхальным хохоча, 
Устраивает власть кровопролитье 
Лицом госдепа сильно хлопоча! 
Победа быть должна кровопролительной, 
Без этого не будет убедительной 
Победа демократии погрома, 
А демократия погрома – праздник скотства! 
Но, если думать о глобальном интересе, 
Пылая дьявольской улыбкой превосходства, 
Кровопролитье – инструмент господства, 
Особо – в ночь, когда Христос Воскресе.




ПРОХОЖИЙ

Он говорит, – такие, брат, дела, –
Россия столько раз пережила
Клиническую смерть, что от восторга
Иные пляшут на её костях,
Однако, в окончательных страстях
Мы стали выходить живьём из морга!..
И это видно издали, вблизи,
В плохих дорогах, в дураках, в грязи,
В жестоких гениях, востребованных адом,
Который нам устраивают здесь,
Забрасывая взрывчатую смесь
Вражды, чреватой гибельным распадом, –
С доставкой на дом катят бочку с ядом:
Во всех, без исключенья новостях
У нас – клиническая смерть от нефтеторга,
Посмертно давят нас на всех путях,
Сопровождая воплями восторга.
Однако, в окончательных страстях
Мы будем выходить живьём из морга, –
Никто не может, а для нас – пустяк!..




СЕБЕ

Держи удар, дистанцию и слово.
Держи святую воду и перо.
Держи картошки полное ведро
И ожерелья лука золотого.
Они – твоё несметное добро,
Защита – от любого духа злого.
Держи свой путь, а не по ветру нос.
Держи любовь – бессмертно, тайнозримо,
Чтоб не держать ни краски для волос,
Ни туши для ресниц, ни щёк для грима,
На это есть всегда огромный спрос, –
Но подлинника страсть неповторима.
Держи улыбку, не оскалив пасть,
Как демонстранты кафеля зубного.
Держи себя, чтоб в лапы не попасть
Общественности, рвущейся во власть –
Кроить страну, как ножницы портного!
Держи удар, дистанцию и слово.
Ядро поэтики – атлетики ядро,
Держи ядро атлетики поэтской.
Ядрёный дух держи природы детской.
Держи картошки полное ведро.
Держи святую воду и перо.
Они – твоё несметное добро.