Русская поэзия | Татьяна Кузовлева

Татьяна Кузовлева

 
 
КУ́ЗОВЛЕВА Татьяна Витальевна родилась в 1939 году в Москве. Окончила исторический факультет Московского педагогического института имени В.И. Ленина и Высшие литературные курсы. Главный редактор литературного журнала «Кольцо А». Автор сборников стихотворений: «Волга» (1964), «Россия, береза, роса...» (1965), «Силуэт», «Голос» (оба 1970), «Слог» (1973). «Две зари» (1978), «Одна любовь» (2012» и других. Переводит казахских, киргизских, молдавских, якутских поэтов. Лауреат литературной премии «Венец». Живёт в Москве.
 

  Беженцы России
Бабка
"Что гордыня?.."
 

БЕЖЕНЦЫ РОССИИ

-

Что ни ночь – и зрячи, и незрячи,

Долетая из недальних  стран,

За моим окном толпятся плачи

Всех осиротевших россиян.

-

Плач старухи, потерявшей сына.

Плач ребёнка там, где рвутся мины.

Женский плач у бездны на краю.

И глухой бесслёзный плач мужчины,

Защитить бессильного семью.

-

И прошу я так, как не просила

Никого вовеки ни о чём:

– Матерь моя горькая, Россия,

Собери их под своим крылом.

-

Слишком жёстко ты им, бедным, стелешь.

Или не для них твоя кровать?

Или ждёшь, когда разбогатеешь? –

Долго же нам всем придётся ждать!

-

А пока, боясь родимой речью

У иных наречий вызвать гнев,

Рвутся плачи их к тебе навстречу,

Тянутся сердца на обогрев.

-

В дверь твою ударившись с разбега,

Не тебя винят – свою беду…

-

Вот и я уж сколько лет по снегу

К твоему безмолвию иду.

Общими аршинами не мерю.

Льну пылинкой к твоему лучу.

Не сужу. Не проклинаю. Верю.

– Господи, спаси её, – шепчу.





БАБКА

Рожала, охала по-бабьи,
Растила, подправляла дом,
И пальцы, гнутые по-крабьи,
С годами слушались с трудом.
И то: земля в них въелась прочно,
Они, считай, срослись с землёй
И сами стали жёсткой почвой,
Холодной – в стужу, тёплой – в зной.
Срослась с морковью и картошкой,
С корнями яблонь, груш и слив,
С подсолнухом на толстой ножке
Стоящем, голову склонив.
Шли годы, как за грядкой грядка,
Печной присыпаны золой.
Так – до девятого десятка –
Жила, согнувшись над землёй.
И в выходные вывозила,
Передник чистый повязав,
В коляске детской к магазину
Пучки редиса, лука, трав.
Стояла, не присев ни разу,
На самом солнышке, до двух,
В ряду таких же востроглазых,
Смешливых жилистых старух.
Потом походкою утиной
Довольная брела домой.
Когда же срок пришёл уйти ей,
Ушла морозною зимой.
Её отпели, помянули,
Беря щепотками кутью.
Потом чуланы отомкнули,
Прошлись ногами по тряпью.

Оно лежало ветхо, бедно…
И, бабку в хитрости виня,
Три дня в избе искала тщетно
Сберкнижки близкая родня.




* * *

Что гордыня?
Пред кем мне гордиться?
Перед тем, кто в колымской земле?
Перед тем, кто сумел возвратиться,
По огню отшагав по золе?

Перед тем, кто эпохой был выжжен?
Перед тем, кто был загнан в пути?
Перед очередью, где бесстыже
Со служебного входа идти?

Иль пред тем, кто, ловчить не умея,
Греет плечи худым пальтецом?
Иль пред бледною кухонной феей?
Иль пред старцем с землистым лицом?

Я родня им.
Того же я званья.
Ту же я составляю семью.
Это их оплатили страданья
Столбовую дорогу мою.

Потому и гляжусь непарадно,
Что, повергнута в общий уклад,
Я усвоила горькую правду:
Тот, кто совестлив, –
Тот виноват.