* * *
Отлюбила душа, отгорела,
И не то чтобы стала пуста,
Коль другую собой отогрела,
Но не прежняя всё же, не та.
-
Отогрела собою другую,
И другой отогрелась сама.
Так и жить бы и жить, не ликуя,
Не сходить понапрасну с ума.
-
Но порою вдруг вспомнится: было! –
Слёзы счастья и жизнь на краю…
Отгорела душа, отлюбила,
Спела главную песню свою.
* * *
В тумане за угол свернём,
Поедем вдоль поля и речки,
И рядом с огромным конём
Я будто бы дома у печки.
Туман серебром ли, свинцом
Налит.
Словно в вате, дорога.
Куда-то мы едем с отцом.
Наверно, мы едем далёко…
Куда же мы едем, отец?
Но он отвечать мне не хочет,
Лишь слабо бренчит бубенец
Да глухо телега бормочет.
Проходят недели, года,
Пред нами ни света, ни дали.
Куда же мы едем, куда?
Совсем ведь в тумане пропали…
Я греюсь ли где у огня,
Я спорю ли с собственной тенью,
Я сплю,– и повсюду меня
Преследует это виденье.
Война,
Грузный конь у крыльца,
В окошке неяркое пламя,
И вымокший ватник отца,
Под коим погоны – углами.
Куда же мы едем, отец?
Дорога, тоска моя злая,
Меня измотала вконец…
Он умер, но тоже не знает.
– Не знаю, – он мне говорит,
Клубится туман над излукой,
Из-под лошадиных копыт
Почти не доносится стука…
И я, скоростями влеком
По гулкому белому свету,
На лайнере ни на каком
То шествие век не объеду.
Нет сил моих, чтобы посметь
В ту книгу проникнуть заране.
Ах, жизнь моя, родина, смерть,
Дорога во млечном тумане…