* * *
Уже не веруя ни в чох,
ни в Божью милость,
ещё упрямая,
ты что-то будешь шить,
а в шатком времени
колёсико сместилось,
не в нашем веденье,
как зиму пережить.
-
Сплелись, настроились
такие Вавилоны,
что кривду выпрямить –
как жилы отворить
и кровью вывесть
ледниковые законы
с пещерным навыком,
как хлёбово сварить.
-
В машине города
хоть что-то да отключат.
Притихнут жители
у мёртвых батарей.
В крысиной темени вдвоём
истаять лучше,
сжигая похотью
остатки сытых дней.
-
Не время сетовать,
что, мол, фонарь, аптека,
и ночь, и улица,
что вечно будет так,
когда ни фонаря,
ни человека
и ни аптеки нет –
лишь улица и мрак!
ЖУРАВЛИ
-
В непросохшем лесу, где берёзы в соку, и где почки
по-спиртному запахли, и прелью разит от земли,
вразнобой где-то глухо бренчат бубенцы на цепочке.
Ты лицо запрокинь – это просто летят журавли.
-
Что ты вздрогнешь, душа? Что ты, грустная, вслушавшись в клёкот,
что за радость расслышишь, какую отрадную весть?
Словно это к тебе, словно это они не пролётом,
и на ближней поляне сейчас собираются сесть.
-
А они пролетят – тонкой нитью, сквозной паутиной –
пролетят, как приснятся, высоким небесным путём,
и рванётся рука на стихающий крик журавлиный...
...Ожидаем, и любим, и в вечной разлуке живём.
Кинофрагмент с падающей лошадью
-
Когда на экране
в атаке вы видите лошадь,
когда кувырками
её обрывается бег,
что с нею случилось –
ничуть не должно вас тревожить.
Конечно, нам важен
сидевший на ней человек.
-
А знаете, лошади падать нарочно
не могут.
Представьте: несётся
из полных доверчивых сил,
в галопе
петля подсекает переднюю ногу...
Но падать умело
никто лошадей не учил.
-
Со свёрнутой шеей
лежала она среди лета,
наверно, с обидой
в своей лошадиной душе.
Потом подошёл человек,
человек с пистолетом...
А впрочем, не надо.
Ведь это за кадром уже.