Август
-
Вот и выпит океан, полный зелени и света.
Снова росы по утрам, снова небо далеко.
Вот и скисло молоко остывающего лета,
Это пахнущее сеном молоко.
-
Вот и ночи посвежей, вот и стали дни короче,
Но зато – какой рассвет, но зато – какой закат!
Это август-вертопрах всем бессонным счастье прочит,
Промотавши то, чем прежде был богат.
-
Вот и вымыт небосвод тихим ливнем звездопада,
Вот и яблоко и мёд развенчали под орех.
А что скисло молоко – так и надо, так и надо,
Но зато – хватило творога на всех.
-
Вот и сказочке конец, и у шулера рукав пуст.
Остывает до поры обесцветившийся сад.
Что же горе горевать, если жизнь – такой же август,
Где цветенье, урожай и листопад?..
Новым русским
-
Вам ли, на небо пеняющим,
Хаять сожжённое знамя?
Были бы мы не товарищи –
Стали бы вы господами?
Я летел день и ночь к небесам ...
-
Я летел день и ночь к небесам и, едва ли не ведая,
Что творю, я творил, не считая потери, и вот
Кто бы мне рассказал, что мне делать с моею победою
И дано ли списать боль утрат на какой-либо счёт.
-
Но я всё-таки жил во дворце своего одиночества,
Но я всё-таки пел, а хотелось до боли, как встарь,
Помолившись богам, или Богу, кому как захочется,
Положить втихаря свою жизнь на забытый алтарь.
-
Только нет алтарей в этом мире, без меры изменчивом,
И давно уж не Бог, а жрецы принимают дары,
А нужна моя жизнь лишь одной удивительной женщине,
Что сполна поняла все премудрости этой игры,
-
Где расчислено всё – от последней дешёвой сенсации
До паденья звезды, до крушенья земного дворца,
И где нам суждено лишь менять и менять декорации,
Каждой ролью своей прославляя сценарий творца.
-
Значит, все-таки – прочь, вон из этого сонного города,
Что приятен и мил, но клещами берёт за плечо,
И лететь день и ночь, не страшась ни жары и ни холода,
И лететь день и ночь – к небесам иль куда-то ещё...
Абсурд и вера на Руси
опять в одной цепи...
-
Абсурд и вера на Руси
Опять в одной цепи:
Всё чаще – «Господи, спаси!»
Всё реже – «Укрепи!»
На этот немощный призыв
Откликнулись века,
Вздохнув: «Спасать, не укрепив,
Что строить из песка…»
ГУСИ-ЛЕБЕДИ ЛЕТЯТ…
Константину Васильеву
Гуси-лебеди летят
По-над краешками сосен,
В жёлтый бархатный наряд
Перекрашивая осень.
Обнимая тишину,
Что-то шепчет сирый ветер...
Эту дивную страну
Не сыскать на белом свете,
Не найти по словарям,
Не спросить у очевидцев:
Обернёшься – и она
В сизой дымке растворится...
Но в любые времена,
Зла не помня, не покинет
Эта дивная страна,
Эта вечная Россия.
* * *
Он ехал, сидя на броне…
Деревни плыли в стороне.
Туман, спустившийся с горы,
Уже готов был до поры
Укрыть низины.
А он курил за часом час,
Буравил ночь огнями глаз
И различал почти без зла
То вопли горного козла,
То муэдзина.
Он знал – так надо, но кому?..
Он сомневался, что ему
И что кому-нибудь из нас,
Но есть присяга и приказ,
И совесть, что ли…
И кто-то требовал мочить,
А он хотел детей учить,
И, если будет быстр курок,
Он доживёт и даст урок
В начальной школе.
В его далёком городке
Дома стекаются к реке,
Поля теряются во мгле,
Подсолнух клонится к земле.
Наверно, вызрел…
А здесь – cовсем иной уклад,
И вечно прав лишь автомат,
И на других ему плевать:
Он научился убивать
В ответ на выстрел…
Он ехал, сидя на броне,
В своей расколотой стране,
Курил, всё думая о том,
Что хорошо бы хоть потом
Пожить достойно.
И сигарета горяча
Была, как тихая свеча,
Что через три далёких дня
Затеплит вся его родня
Заупокойно…
НЕКРОЛОГ
(3-4 октября 1993 года)
Кто-то плачет над погибшими,
Кто-то празднует победу,
Пряча трупы неостывшие
В окровавленную Лету.
Кто-то жаждет новой оргии,
Холя новые искусы,
Кто-то кликает Георгия,
Кто-то молит Иисуса.
Вы, такие непохожие,
Дети русского народа,
Обручённые безбожием
Под названием «свобода»,
Прокурорами надменными
Разделённые на группы:
Те, что слева – убиенные,
Те, что справа – просто трупы.
Вы, навылет поражённые
Анемией пьяной кучки,
Без суда приговорённые
Быстрым взмахом авторучки,
Приведённые в день памятный
На редуты улиц пыльных
То ли силою неправедной,
То ли правдою бессильной…
Октября следы кровавые
Проступают на аллеях.
Что с того, что правы правые,
Если левые подлее?
Не бывает в жизни лишнего.
Ночь – прелюдия к рассвету.
Кто-то плачет над погибшими.
Кто-то празднует –
победу ль?