* * *

Жизнь убывает.

Скорбь не убывает.

И длится так –

Уже который год.

Душа, душа,

Ты – почта полевая,

Со всей России

Боль к тебе идёт.

То дымный тракт,

То степь в ракетном свете,

То в стреху

Ветры воют,

Как сычи.

То в осень дождевую

Сорок третий

Рукой солдатской

В ставень постучит.

Когда последней искрой за плечами

Угаснет свет,

Во мглу свернёт тропа,

Страна моя,

Любовью и печалью

Я был убит.

Лишь в сводку не попал.

* * *

Дым над осенью,

Резкий и синий.

Едкой гарью

Октябрь напоён.

Дым. И дождь

По военной России,

Проникающий в сердце моё.

Дождь:

По горьким солдатским усмешкам,

По глазам,

По стальному стволу.

Догорают избы головешки.

А над полем – кувшин на колу...

Кони. Кони.

Блестят, как тюлени.

Где-то справа машины гудят.

Прикрываю руками колени,

Меж лопаток –

Мурашки дождя.

Я не знаю, зачем,

Но запомню:

Что-то слышно

В недальней пальбе.

Что-то думают мокрые кони

О своей

И о нашей судьбе.

Начинается новая эра,

Отсекая дороги назад.

Я рождаюсь вот здесь,

В сорок первом –

Мёртвым сверстникам

Глядя в глаза.

* * *

Чем дальше, тем выше

Дома –

Одиночества глыбы.

В распятые дали

Бетонные гвозди прожгли.

Всё меньше на свете

Живых родничков и улыбок,

Наследственных песен

И древностей русской земли.

Зачем тут гаданья?

Всмотритесь, как в сумраке сером

Плодя одиночек,

Стремится, не глядя назад,

Панельная мо́рочь,

Железобетонная эра,

От серных дождей

Опустив капюшон на глаза.

* * *

Не заблудился я,

Но всё же поаукай.

Я не замёрз,

Но не гаси огня.

Я не ослеп,

Но протяни мне руку.

Я не ослаб,

Но пожалей меня.

* * *

Облака, облака...

Над летящими в хмарь колокольнями.

Ветры гонят и гонят

Остатки легенд и былин.

Чем-то мне мою жизнь,

Мою ниву судьбы так напомнили

Сиротливые церкви

И тучи в бездонной дали.

Чувство вечных утрат,

Непонятно каких опасений,

Разобрать не могу –

На каком языке говорят,

Будто я, проходя,

Упаду в гололедье осеннем,

И прольётся навек

Невзначай опрокинутый взгляд.

Мокрый снег полетит

На ресницы:

Так грустно, так цепко!

Поплывут облака,

Осенив мой печальный удел.

А над берегом

Так же

Стоять будет

Древняя церковь,

На которую я,

Проходя по России,

Глядел.

Памяти Пермского ОМОНа

-

Всё длишься ты, праздник,

В слезах о родимых и близких.

Убитых

Бригады

Глядят на сошедших с ума...

Я вижу Россию

В военных дождях, в обелисках.

Солдат безымянных

Земля возвышает сама.

Мне стыло от мыслей.

На юге по-мартовски тало.

Психозно гудит над страной

Похоронный заве́й –

Я слышу, я вижу,

Я знаю, земля, ты устала

И плотью, и духом

Своих хоронить сыновей!

Сегодня

Засадой

Расстреляна группа ОМОНа...

Мне даже молитва

Казённо звучит, как враньё!

И память моя

Окликает ребят поименно:

Простите,

Простите,

Простите бессилье моё.

* * *

Нас гваздали будни, и беды,

И лозунгов диких враньё

За множество лет до Победы

И столько же – после неё.

Без слов, без гранат, без атаки,

Вслепую – какая там связь! –

Ложились под бомбы и танки,

Российской землёй становясь.

Над нами

По росту, по ГОСТу

Шеренги чеканят шаги.

Живых вопрошают погосты:

«Россия! Над нами – враги?

Чья форма на них, чьи медали?

Не видно сквозь тяжесть земли...

Скажи, чтобы здесь не топтали,

Скажи, чтобы в нас не плевали.

Мы сделали всё, что могли».

* * *

Отчаяние?

Нет. Я устаю

От трескотни речей, от политралли.

От лжеповодырей,

Что обокрали,

На нищенство пустив, страну мою.

Зачем меня вести? Я не ослеп.

Устал – не знаю, как сказать яснее, –

От мерзости,

Что жрёт

Народный

Хлеб

Десятки лет,

Нисколько не краснея.

Мужик 

-

Недавно в гости не просили –

Сегодня грабят.

Вороньё,

Не надо каркать о России,

Вы трижды предали её.

Кровь полевая не остыла.

Непостижимо:

Не враги –

Извечные каптёры тыла

Опять сгибают в три дуги

Того, кто мыкал все напасти,

Да в самый смак,

Да в самый шик

Тебя, Архангел серой масти,

Российский спившийся мужик!

Не от трудов душа сломалась,

От вечной лжи

Ты сдал хребтом,

И если б выпрямился малость,

Стоял бы в уровень

С Христом.

    * * *

Если гордость наша – пыль парада,

А плоды победы – дым в горсти,

С нами происходит то, что надо,

Что не может не произойти.

* * *

Куковала кукушка,

Вековала кукушка.

Разве ты

Ещё веришь и ждёшь?

Для кого,

Для кого там

Облака над болотом

К сенокосу

Обрушили дождь?

Вековала кукушка,

Горевала кукушка:

Перелётами, издалека.

И снега пролетали,

И дожди проходили.

И года пролетят,

И века.

Позывай-погорюй,

Серокрылая птица,

Во полуденный путь прокукуй:

Рассказал, что случилось,

Расскажу, что случится

На моём неприветном веку.

Ой, под вечер, под вечер

Над задумчивым бором

Позови меня в дальнюю чудь.

Я устал от высоких,

Я устал от заборов.

Умереть в чистом поле хочу.

      * * *

Я пришёл в этот мир

Промотать своё жалкое благо:

Скукоту площадей

Променять на ковыль и полынь.

По вечернему броду

Уйти под калиновым флагом,

Шумовыми дождями

Печаль обронив над былым.

В полевую страну!

В предрассветный прилив урожая.

В забетоненном грунте

Увядает живой колосок.

Слишком долго мы жили,

Свою пустоту выражая,

Докричаться пытались

Друг до друга

Сквозь жесть голосов.

В ту страну,

Где орешник

И в росцвети дикие кущи!

Принимайте, приветьте,

Не шут я в судьбе, не позёр.

Я прощенья пришёл попросить

За стихийно идущих,

Пролетающих сослепу

Мимо ракитных озёр.

Представитель метелей,

Околиц,

Тепла в бабьем лете,

Заболел я от взглядов,

Где грусти и радости нет.

Приюти, не отринь меня, осень,

На позднем рассвете,

Когда вьюжный табун

Пластанёт

По степной стороне.

ПРОЩЁНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

 

МОИ ДРУЗЬЯ – НА ТОЙ ВОЙНЕ

-

Мои друзья – на той войне.

Здесь мир не мой,

Страна другая.

Не страшно мне, а пусто мне:

Чужой я здесь, до содроганья.

Бегу – в огонь из-под огня.

Пить! Пить хочу...

Красна водица!

И понимаю – для меня

Что умереть, что пробудиться.

В каком году, в каком краю –

Приговоренно, безысходно

Средь павших без вести стою

Один,

Построенный повзводно.

И снится мне, что я живой.

Рассвет тревожен и прохладен.

И ветер почты полевой

По голове меня погладил...

   * * *

Тропа дана. Сума дана.
Любви отведен час.
И приговоров письмена
Начертаны для нас.
Играет власть –
Все карты в масть.
Власть сирых – плеть судьбы:
Назад – столбы,
Вперёд – столбы
И по бокам – столбы.
Защиты нет. Пощады нет.
И свет в окне крестов.
И от тенет, и от клевет
Бессилен Храм Христов.
Так назревает для страны
Проблемы острый нож:
Не Богом мы разделены
На нищих и вельмож.
Одним – в цари,
Другим – в псари,
И предрешён вопрос?
Нет.
Умирает псарь,
Как царь,
И царь гниёт,
Как пёс.

* * *

И будет дождь.
И ветер –
Лют, отчаян!
Увижу жизнь –
Как чей-то
Свет в окне.
И навсегда
С былым
Своим прощаясь,
Прощу я тех,
Что не прощали мне.
И будет ночь –
Безбрежная, как вечность.
И встану я
У краешка ночи.
Через обрыв
Печалью человечьей
Мне
Дальний голос
Предков
Прокричит.
Весенней ночью
Тоненькой струною
Порвётся жизнь.
Душа моя
Сгорит
И полетит
Над миром и страною
Печальным светом,
Как метеорит.

* * *

Глебу Сопину

Мне страшно: а вдруг я неволю
Живущих живым сострадать?
Я жалуюсь
Белому полю,
Чтоб голос мой
Слышала мать:
«Мне холодно, мама,
Я стыну.
Мой голос звучит или нет?»
Торжественно. Людно. Пустынно.
Ни слова, ни звука в ответ.
Россия, родимая, стыну.
Метелит в бурьяне быльё.
И в снежную тонет пустыню
Прощальное
Слово моё.
Бессмысленно медленно стыну.
И нет многолюдью конца.
Убитому
Жалуюсь
Сыну
На участь
Живого отца.

* * *           

Моим родимым –
Леночке с Вадимом

Бой глуше. Дальше. Стороной.
Я обречён державной кликой
Беззвучно плакать
Над страной
В период гласности великой.
Всё больше павших и калечных.
Всё громче слава о войне.
И страшно то,
Что страх во мне
Истлел.
Испеплился.
Навечно.
К тому и шли, мечту веков
Осуществив впервые в мире!
Дым разнесло, в державном тире –
Ни белых, ни большевиков.
Кто устремился к грабежу,
Кто – к ностальгии о тиране.
Прижав ладонь к тяжёлой ране,
На бруствере один лежу.
Мне, отшагавшему в строю,
Сценарий ясен:
Враг дал дёру.
Приспело время мародёру –
По душу смертную мою.

1992

* * * 

* * *

Т.